Серия очерков про иностранцев в Китае
Назовем ее Нонной. Собственно, почему бы и нет? Нонна для нее – очень подходящее имя. Такое все мягкое, рыхлое, здоровое, такое чувство, что если возьмешь в руки и сожмешь, почувствуешь всю сочность, всю мякоть… Так и Нонна – девушка из небольшого российского городка, находящегося на границе с Китаем. Она для меня – олицетворение того настоящего русского типа: крепко стоящая на крепких ногах девушка, с пышными формами, белой, молочной кожей и чувственными губами. Хоть это и банально, но именно ее хорошо описывает расхожая фраза о коне, которого она может остановить, и горящей избе, в которую она сто процентов зайдет, если надо.
Нонне всего 19, но опыт жизни у нее уже впечатляющий. В 16 она поругалась с матерью, ушла из дома и работала официанткой. В 17 уехала в Японию, в 18 – вернулась в Россию, в 19 перешла мостик, отделяющий ее город от огромного Китая, приехала в Шанхай и обосновалась здесь. Нонна – танцовщица в закрытом стриптиз-баре, и ей это нравится.
— Ну а что, ты посмотри, я же обычная провинциальная девчонка. Дома у меня не было особых шансов пробиться, а здесь я нормально работаю, и не думай, я не проститутка, сплю я с мужиками, только когда сама хочу. У меня здесь богатый любовник, снял мне квартиру, каждую неделю отстегивает по три тысячи юшек, чем не жизнь?
Ну не знаю. Это ее жизнь, и в какой-то мере мне все равно, но Нонна с ее взбитыми волосами, высочайшими каблуками и микроскопическими шортами, из которых вываливаются все ее прелести, почему-то рождает во мне какое-то странное чувство. Я ловлю себя на мысли, что именно из-за таких девушек и рождается стереотип о том, что всех русских девушек чрезвычайно быстро заманить в постель, что все они носят мини, каблуки и «боевую раскраску». Конечно, все это стереотипы, и главное ведь, что у человека внутри, напоминаю я себе.
«А что, — продолжает Нонна, — ведь именно здесь я выучила китайский, болтаю теперь совсем как китаянка». Она смеется, показывая белые безупречные зубы. На мой вопрос о том, почему бы ей не работать в качестве гида, переводчика, ну или подсобрать денег, которые ей каждую неделю дает ее любовник и поступить в какой-либо из китайских университетов, ее лицо смурнеет.
«А что изменится? – спрашивает она меня. – Вот смотри, ты работаешь в офисе, университеты тоже есть, да? Ну и что, что меняется? Тебе трахают мозг, а мне … мне другое место». Нонна смеется, видно это была смешная шутка.
Я не говорю ей о том, что молодость проходит, что 19 лет бывают только раз в жизни. Зачем? Это не моя жизнь. Мне немного неловко, что мне до такой степени все равно, но эта неловкость быстро улетучивается. Я прощаюсь с Нонной, обещаю как-нибудь позвонить, и смотрю, как она плывет в толпе китайцев – иностранный линкор с раздутыми парусами. Линкор, обещающий усладу всем мужчинам, чей кошелек так же раздут, как и ее паруса.
