Роберт ван Гулик и судья Ди

Недавно в одном из букинистических магазинов мною был отрыт ценнейший раритет — переизданный в семидесятых годах в Нью-Йорке экземпляр «Знаменитых дел судьи Ди» (Celebrated cases of judge Dee (Dee Goong An) An authentic eighteenth-century Chinese detective novel) Роберта Ван Гулика.  Гулик был  человеком очень интересной судьбы и одним из выдающихся умов востоковедения 20 века. Родом из Голландии, своё детство он провёл Индонезии, где его отец служил врачом. Еще в детстве Роберт овладел разговорным малайским, яванским и китайским языками  и решил связать свою судьбу с Востоком. Подробно на персоналии Гулика останавливаться не буду,  в интернете довольно много информации о нём, хотя бы русскоязычная статья в Википедии. Гулик был автором фундаментальноо труда «Сексуальная жизнь в древнем Китае», книги «Гиббон в Китае»,   монографии об индийской тайнописи «сиддхам»,  писал о китайском инструменте цин, тушечницах, в которых прекрасно разбирался,  перевел китайский учебник юриспруденции XIII века, написал диссертацию о японском лошадином божестве Хаягрива, список можно продолжать и продолжать. Однако, широкому читателю Гулик известен прежде всего как автор серии детективов о судье Ди.  В 1941—1945 годах Гулик работает над переводом китайского детектива 18 века,  главный герой которого, судья Ди — реальный исторический персонаж династии Тан. В 1949 в Токио наконец выходит первый полноценный перевод китайского детектива с предисловием и послесловием Гулика, в семидесятых книгу переиздают в Нью-Йорке после чего выпуск детектива прекращается и она становится раритетом. «Знаменитые дела судьи Ди» были переведены и на русский язык, однако, во всех попавшихся мне вариантах предисловие Гулика отсуствует. Возможно, для обывателя потеря невелика, однако, я считаю, что для китаистов предисловие является интересным страноведческим и культуроведческим материалом. Ниже привожу свой перевод небольшой части предисловия Гулика.

На протяжении многих лет, западные писатели то и дело обращались к «китайскому флёру» в своих детективах. Упоминание в книге загадочного Китая или хотя бы Чайна-тауна всегда добавляло сюжету таинственности и экзотики.  Такие персонажи как злой гений доктор Фу Манчу писателя  Сакса Ромера или талантливый детектив Чарли Чэн из книг Эрла Биггерза знакомы читателю ничуть не меньше чем великий лорд  Листер или незабвенный Шерлок Холмс.

Китайцы часто фигурируют в популярных западных детективах, но в каком ложном свете они выставлены! И только сами китайцы имеют полное право выступить со своим мнением о том, каков должен быть детектив, хотя бы потому, что детектив как жанр уже был развит  в Китае за несколько веков до того, как Эдгар По или Артур Конан Дойль появились на свет.

Рассказы о таинственных преступлениях и их раскрытии существуют в Китае уже больше тысячи лет, а мастера сыска веками прославляются в устных сказаниях и театральных постановках. Полноценные детективные романы появились позже, около 1600 года,  к 18-19 векам достигли пика своего развития и не утратили популярности и по сей день. Даже сегодня имена великих сыщиков прошлого стали нарицательными  и знакомы каждому китайцу.

Насколько мне известно, полностью на английский язык ни одного из китайских детективов переведено не было. Время от времени в синологических журналах появляются выдержки или фрагментарные переводы. Несколькими годами ранее Винсент Старрет опубликовал краткий, но хорошо написанный обзор тех немногих китайских детективов, что известны в сравнительно большей степени (в издании “Bookman ´s holyday”, Нью-Йорк, 1942). Тем не менее, нельзя отрицать тот факт, что западные исследователи китайский детектив по большому счёту игнорируют.  В то время как большинство наиболее знаменитых исторических и бытовых романов Китая  доступны в полной версии и прекрасном переводе.

Причина этого кроется в том, что  китайский детектив, хорошо написанный и представляющий интерес для синологов,  для западной публики в целом является неудобоваримым. За время своего формирования, этот жанр приобрел уникальные, только ему присущие особенности, которые, впрочем, не вызывают никаких трудностей для самих китайцев. Детектив в китайском осмыслении сильно отличается от нашего, западного, отличается настолько, что для тех, кто читают детективы, чтобы расслабиться, китайские детективы не имеют никакой ценности.

В китайском детективе есть пять характеристик, чуждых западной традиции.

Во-первых, престуник —  его имя,  прошлое, мотивы преступления — открываются читателю буквально с первых страниц.  Прочтение детектива для китайца сродни интеллектуальному наслаждению, которое получаешь во время наблюдения за шахматной игрой:  все факты даны, и прелесть заключается в следовании каждому шагу судьи-детектива и ответным шагам преступника, до тех пор, пока игра не заканчивается неизбежным шахом и матом последнего. Нам же, в свою очередь, нравится строить догадки о личности перступника, которая остается под завесой тайны до  последних страниц книги. В китайских детективах элемент неизвестности в большинстве случаев отсутствует. Ответ на главный для нас вопрос «Кто это сделал?»  читатель получает с первых страниц.

Во-вторых, китайцам присуща любовь ко всему сверхъестественному. Здесь запросто появляются приведения и гоблины, животные и кухонная утварь дают показания в суде, а сам судья-детектив позволяет себе короткие вылазки в Царство мёртвых, чтобы сверить информацию с судьями преисподней. Это абсолютно противоречит западной идее о том, что детектив должен быть максимально реалистичен.

В-третьих, китайцы люди обстоятельные и  обожают детали, посему во всех романах, включая детективные, повествование щедро сдобрено длинными поэмами,  философскими отступлениями и бог весть чем ещё. К тому же все официальные документы, имеющие отношение к делу,  приводятся полностью. Поэтому китайский детектив – громоздкое повествование из ста, а то и более глав, перевод которых составит несколько печтаных томов.

В-четвёртых, у китайцев феноменальная память на имена и  удивительная интуиция на родственные связи. Образованный китаец навскидку перечислит вам семьдесят-восемьдесят родственников без малейшего труда, причем каждого называя по имени, титулу, точной степени родства, для обозначения которого, кстати, в китайском языке существует богатейший вокабуляр. Китайский читатель любит, когда героев в повествовании много, поэтому часто количество действующих лиц достигает, а то и переваливает за две сотни. В наших же детективах насилу наберётся дюжина персонажей, которых издатели сочтут нужным перечислить поименно в начале книги для удобства читателя.

В-пятых, у китайцев особое представление о том, что должно быть описано в детективе, а что оставлено на  воображение читателя. Нам важны все детали совершенного преступления вплоть до минуты, однако какое преступник понёс наказание нас волнует мало. Потерпел ли крушение над океаном его самолет, сорвался ли на автомобиле с утёса, или просто был аккуратно убран из повестования – мы оставляем его в конце книги, имея лишь смутные предположения, в компании с палачом или электрическим стулом. Китайцы же ожидают точного отчёта о том, каким образом преступник был казнён, включая самые жуткие детали. Часто автор добавляет еще и «бонус» в качестве описания наказаний, которым преступник подвергается уже после казни, в преисподней. Подобная концовка отвечает чувству справедливости китайца, однако, для западного читателя является оскорбительной,  напоминающей расхожее выражение о том, что «лежачего не бьют».

продолжение следует…

→ Вторая часть