Это рассказ о моей первой и пока единственной поездке в Китай. Дело было в 1995 г., когда мне было всего 16 лет. С собой я взял старый отцовский фотоаппарат с черно-белой пленкой, но по возвращении в Москву оказалось, что фотографии толком не получились. Не имея ни фотографий, ни дневников, я вынужден опираться только на подростковые впечатления, которые, несмотря на крайнюю сумбурность, определили в дальнейшем мой интерес к Китаю.
В Пекин я поехал на международную химическую олимпиаду. Нас было четверо участников и еще четверо сопровождавших. Раньше сопровождение состояло из куратора и сотрудников КГБ, но ко времени нашей поездки КГБ было уже не до того, и вместо офицеров с нами поехали какие-то женщины из олимпийского комитета. Кроме них с нами был куратор – очень классный человек А. Н. Ведерников, сотрудник Казанского университета и преподаватель органики. А еще был г-н Лунин, ныне здравствующий декан Химического факультета МГУ. Летели мы очень долго, с дозаправкой в Новосибирске.
Одно из самых необычных ощущений в первые часы после выхода из самолета – климат. Для меня такая дикая влажность в сочетании с высокой температурой (30-35 градусов) была первые часы почти непереносимой. Тело совершенно не понимало, потеть ему или нет, и весь первый день я ходил в постоянной непонятной испарине. Привыкание осложнялось тем, что мы жили в гостинице европейского типа, где воздух постоянно кондиционировался. Но стоило открыть окно (мы жили не помню в каком отеле, напротив телевышки), как комнату наполнял горячий туман, как в парной.
Первую ночь мы, впрочем, провели в другой гостинице, тоже очень классной, в которой продавались неземной красоты сувениры. Я купил несколько металлических слоников, покрытых разноцветной эмалью. При всем обилии китайских товаров в Москве и в Европе, я нигде ни разу больше не видал таких красивых вещей, которые продаются в самом Пекине.
Нашим первым гидом был знакомый Лунина – бывший студент Химфака, который за несколько лет до того бросил учёбу, выучил китайский язык и уехал учиться и работать в Серединную империю. Насколько я понял из разговоров, он поступил так исключительно из романтических соображений. Он здорово знал язык, и водил нас по городу, рассказывая, где можно поесть настоящей китайской еды (которая не для туристов), и как вообще там живут люди. В одном из таких ресторанчиков мы отведали всяких экзотических вещей, например, тухлых яиц и прочего тому подобного.
Еще мне очень запомнились огромного размера цикады. Они громко стрекотали в кронах деревьев, и иногда падали на землю. Это такие блестящие пятисантиметровые существа с крыльями, похожие на гигантских ос. В центре города можно было увидеть великое множество велосипедов – многие тысячи, совсем как машин в мегаполисе. Машины тоже были. Очень смутно я помню Тяньанмень с портретом Мао.
После поселения в общую гостиницу нам выделили отдельную девушку-гида. Она просила называть ее Галя. Как я потом понял, это обычная для китайцев практика, придумывать себе вторые имена на языке собеседников-иностранцев. Это понятно – китайская фонетика довольно специфична, а китайцы не любят, когда их имена искажают, пытаясь выговорить настоящее имя. Пусть уж Галей или Юрой зовут. (Я, когда подрабатывал переводчиком, и сам предпочитал, чтобы иностранцы звали меня на свой манер, – так получается намного естественнее и красивее). Так вот, Галя водила нас (четверых юношей, из которых трое впервые оказались заграницей) по всяким достопримечательностям Пекина, по паркам, храмам, дворцам. Как-то она даже повела нас в мавзолей Мао. Туда стояла огромная очередь, извивавшаяся по всей площади, то Галя с помощью полицейского пристроила русских товарищей в самое начало очереди. Потом я хвастался, что увидел мертвого Мао раньше, чем Ленина.
Галя учила русский язык в университете, и часто просила объяснить ей значение того или иного слова. Она очень здорово говорила по-русски, но призналась как-то, что читать русскую литературу ей очень сложно. Достоевский, сказала она, это безумно депрессивный писатель, у него всё настолько мрачно, что и читать совсем тяжело. Мы периодически пытались раскрутить ее на всякие неблагонадежные разговоры – про коммунизм, про комсомол, про религию, про студенческое восстание на площади Тяньанмень. Она всегда отвечала очень дипломатично, но ощущения какой-то неискренности в ее словах не было. На прощание мы скинулись и купили ей на базаре бусы из белого жемчуга. Она была очень рада.
Для троих из нас (в том числе для меня) это была первая поездка за границу. Мы бегали по этажам, знакомились с делегациями разных стран, менялись чем только могли: запасы монет закончились почти сразу и в ход пошли ручки, брелоки и прочая мелочь. После второго тура какие-то западно-европейские товарищи устроили у себя в номере вечеринку, из которой я могу вспомнить только гостиничную ванну, доверху заполненную бутылками с пивом, питие рисовой водки из крышечек, а также некую девицу, забравшуюся к нам в номер в надежде догнаться, и требовавшую у нас подать ей “Russian tea”. В другой раз мы купили в каком-то храме целую коробку сандаловых палочек и накурили ими в номере так, что чуть не пришлось вызывать пожарных.
Еще мы ездили с экскурсиями в пекинский университет, в школы, и в НИИ биофизики. Из поездки в школу я помню только удивительно миниатюрных детей, которые на самом деле оказались нашими ровесниками, и портреты классиков с подписями Ma-kesi, Lie-ning, Sita-ling, Mao. Но что меня тогда поразило больше всего – это оснащение НИИ. Я уже к тому времени неоднократно бывал в лабораториях Химфака МГУ и Института органической химии РАН, так что уровень и качество оборудования, приборов, компьютеров меня просто шокировал. Сравнение было явно не в пользу России. Наш куратор согласился с моими грустными выводами.
Само собой, нас возили на автобусах смотреть разные достопримечательности. К сожалению, в памяти мало что сохранилось кроме Великой стены, горных павильонов, огромных парков и зеленых холмов. Остались только яркие пятна впечатлений об удивительной, прямо райской красоте природы и ее гармонии с трудом человека. Домой я привез несколько сувениров и смутное благоговение перед величием и красотой Поднебесной. Очень хочу побывать там еще раз.
Я тот самый Максим-биохимик из верхнего коммента )) У меня уже 2 месяца зреет пост в Магазету о китайской науке, а тут еще такой хороший стимул появился, что многим эта тема кажется интерсной. Поэтому я его скоро допишу, а пока скажу, что правда Институты здесь оснащены под завязку и оборудованием, и рабочим персоналом, что ускоряет и методологически углубляет работу в разы. Чистая правда, что здесь практически нет “полета мысли” в нашем понимании, нет широкого взгляда на проблему, как-то все узковато и глубоко в своей узости, и поэтому здесь так востребованы иностранцы или китайцы с иностранным образованием. А самое главное отличие от западной школы я теперь вижу в том, что для китайцев наука – это просто еще одна разновидность работы, которую принято выполнять ответственно и по расписанию. Но все-таки “настоящая наука” – это чуть-чуть больше, это способ ответить и на свои вопросы, докопаться до “сути”, и в этом главное отличие Востока и Запада: на Востоке всю суть уже давно подали, рассказали и о ней где-то в подсознании помнят, а Запад все еще мучается, пытаясь через науку понять устройство мира. О как :) В общем, скоро будет развернутый пост.
Максим-биохимик, ну всё, заинтриговал! Теперь все ждут твой пост :)
О, значит я в вашем Institute of Biophysics был.
Здорово!
ждём!!! круто!
欢迎！欢迎！
Супер! Про суть замечательно сказано! В самую точку…
ребята, вы впорядке?
мля, поди, если б не миша, то и у нас, в России было бы все в порядке и в химии, и в физике, и во многом чем другом… чтоб ему…
Гарбачев что ли? А он-то причём? До него с химией всё было в порядке?
может, имеется в виду Михаил Белов? :))))
))) ах-ха, Михаил Белов… весело! ))
Я тоже думал Белов, ведь у нас один Михаил. Но казалось бы, причём здесь Лужков?
может быть не при чем. да ну его. давайте не о политике. моя затея. умолкаю. ))
Вы преувеличиваете роль личности в истории.
да не, просто мища – это собирательный образ и голова той рыбы, которой он руководил и которую развалил… а представьте, если здесь в Китае, щас страна развалится на тибеты, синьцзяны, монголии и провинции. кому нужна будет химия? ан нет, мудрее китайцы оказались, не сбылось то, что рогачеву на каждом углу говорили, когда тот послом приехал сюда
А автору поста огромное спасибо! Если совсем-совсем честно, то немножечко завидую вам.. я бы с огромным удовольствием села в машину времени, чтобы оказаться на вашем месте в 1995 году. Я в 1995-ом в первый класс только пошла, а вы побывали в одной из самых интересных стран мира и увидели ее такой, какой мало сейчас кто видит. Мой дядя был в дипломатической командировке в 90-х, и я обожаю слушать его истории про “тот” Пекин.
Обязательно приезжайте в столицу снова. Конечно, многое изменилось со времен вашего приезда – общество немножечко другое, окружение…. Но все же есть вещи, которых не отнять.. Летняя и порой невыносимая влажность, цикады по вечерам, Мао и искренне застенчивая Галя…. Как это все знакомо!
Так что приезжайте обязательно :)
П.С. “увидел мертвого Мао раньше, чем Ленина.” – улыбнуло :)
Да, очень хочу приехать.
Спасибо за отзыв!
здоровские воспоминания, и отличаются от китаеведных и экспатских!
спасибо!
Да отличается и воспоминания интересные, хотя немного сумбурные, о чём автор вроде предупредил вначале. Мне бы лично было бы интересно, о позиции химии, как науке в Китае. Побольше сравнений китайских химиков и НИИ с нашеми. Правда ли что мы в этом плане сосём, а наши лучшие химики, теперь не только на западе, но и в Китае/Гонконге трудятся?
Если в комментариях ответите, будет просто замечательно.
или в новом посте, ага. очень интересно!!
На новый пост, к сожалению, объем моих знаний не потянет.
Я там был один только раз 15 лет назад.
Я бы сказал так: при советской власти у нас была неплохая база, хотя и очень односторонняя – связанная в основном с оборонкой. Об уровне фундаментальной науки можно судить хотя бы по количеству нобелевских премий по химии: у СССР 1 премия за 100 лет, у США – десятки, у Китая – 0.
Но для науки, особенно для естественных наук, очень важно финансирование. И здесь диспозиция радикально поменялась в 90-е годы. Если мы в одном из главных российских НИИ бегали в хозяйственный магазин за растворителями (за свои деньги), то в бывших развивающихся странах можно было работать на всем готовом. Когда я в студенческие времена попал в аналогичный институт в Варшаве, тамошнее изобилие не шло ни в какое сравнение с нашими условиями. По пекинский НИИ я уже написал.
Что касается “наших лучших химиков” – про уехавших в Китай я не слышал. Половина моих однокурсников работает на западе (США и Германия), многие ушли из науки в бизнес, а самые стойкие работают на российскую науку. Я слышал, что сейчас у них ситуация немного получше.
спасибо!
Вот, мне кажется, разумная статья также на эту тему:
http://www.ng.ru/economics/2010-10-29/4_innovation.html
Знаете, мой первый муж биохимик, он окончил ИЕиГН СФУ – бывш. КрасГУ
Факультет: Биологический, Кафедра: Биохимии и физиологии человека и животных. Приехал в Китай сразу после аспирантуры, работать в пекинский Institute of Biophysics, Chinese Academy of Sciences. Вообщем, помню, он тоже был очень шокирован и восторжен достижениями и оборудованием китайских коллег. Прожив на сегодняшний день и проработав здесь уже 4 года ему всё-таки удалось разглядеть и минусы в работе китайских ученых. Они достаточно “узколобы” заточены под один свой эксперимент, которым согласны заниматься всю жизнь, ничего не изменяя и не пробуя ничего нового. Главное подлиннее ногти отрастить, и пораньше надеть коричневое пальто, чтобы все издалека узнавали в тебе ученого :) Так удачно отсидевшись, скажем, на месте лет 30, некоторые из них всё-равно дослужатся до какой-нибудь ученой степени, может даже профессора и всё у них будет хорошо.
Поэтому, Максим, так зовут моего мужа, у них на большом счету. Его не отпускают и хвалят за неординарные, как им кажется, и энтузиасткие поступки в работе. Он может легко прыгнуть на велосипед и в 3 часа ночи приехать в лабораторию играться с пробирками, и с чем-то постоянно эксперементировать. Чего никогда не дождешься от китайского работника. И факт того, что несмотря на то что ему всего 24 года, а он уже PhD приводит китайцев просто в экстаз )
Да, у нас есть, по крайней мере, была научная школа, еще дореволюционная. Чуть ли не половина классических реакций в органике названа именами русских химиков. В Казанском университете, где работали Бутлеров, Арбузов, есть такой музей – закачаешься.
Но чтобы играться с пробирками, надо иметь эти пробирки. А у нас колбочку нужной формы приходилось занимать через третьи руки…
это правда… и ждать разрешения неделями. Ужас конечно, что и сравнивать не приходиться. Максим тоже теперь убежден, что никогда не сможет теперь полноценно работать в России, потому что там всё отстает в развитии лет так на 20
А в олимпиаде кто тогда победил?
Самые первые места достались китайцам и иранцам.
Но поскольку на почти 200 участников было несколько золотых медалей, то две достались русским, в том числе мне одна :)
Вообще наша команда выступила весьма неплохо. Все таки, теоретическая база в России сохранилась (по крайней мере, на тот момент).