Квартал «Кайминли» – пламя реформ на шанхайской сцене

Уже много лет северо-западный угол старого города трансформируется: сносятся кварталы шикумэней, строится высокоэтажное элитное жилье и торговые площади. В центре этих превращений пока стоит без изменений квартал «Кайминли», ставший временным памятником не только городскому быту двадцатого века, но и золотой эпохе шанхайского театра, который пришелся на 1910-е годы.

Квартал «Кайминли» · 开明里

Адрес: 97 Dajing Road (открыть в baidu map)
Годы постройки: 1928
Нынешнее состояние: ожидает сноса

Со второй половины 19-го века в Шанхае были популярны театры при чайных домах, бравшие пример с гастролирующих трупп из Пекина и Тяньцзина. Но в шанхайских театрах упор делался на убранство, закуски и проституток, поэтому принято было говорить, что в Пекине плохие сидения, но хорошие пьесы, а в Шанхае наоборот. Два брата из шанхайской актерской династии Ся, Юэжунь и Юэшань (夏月润, 夏月珊) взялись исправить репутацию шанхайского театра.

Братья Ся основали компанию «Градотрясение» (振市公司), нашли инвесторов и сняли участок на берегу Хуанпу. Там в 1908 году открылся театр «Новая сцена» (新舞台), ставший первым в Китае театром «западного образца». Почти сразу же театр сгорел, но пламя театральной реформы было не потушить. С помощью щедрых инвесторов в 1914 году труппа братьев Ся переехала в бывший чайный дом в китайском городе, на перекрестке нынешних Dajing Road и Luxiangyuan Road, и превратила его в самый радикальный театр Шанхая.

«Новая сцена» отличалась от привычного театра в чайном доме, где актеры играли на квадратной сцене, открытой с трех сторон, в минимальных декорациях и при неизменном освещении. Театр братьев Ся имел настоящую сцену с занавесом, с возможностью вращения, с цветным освещением; имелся даже кинопроектор. В погоне за натурализмом художники-оформители разъезжали по живописным уголкам вокруг Шанхая и фотографировали поля, горы и храмы, чтобы потом реалистично воссоздать природу на заднике сцены.

В новом театре потребовалась новая зрительская культура. Немало усилий тратилось на то, чтобы отучить публику разговаривать, жевать и сплевывать шелуху на пол во время действия, но старые привычки было непросто искоренить. В 1919 году англоязычный зритель «Новой сцены» отметил, что «от непрестанного лузганья семечек, табачного дыма, разливания чая и болтовни в полный голос любой западный актер впал бы жестокую тоску». Однако журналист признал, что артистам удалось показать сюжет о начале первой мировой войны абсолютно достоверно.

Постановки «Новой сцены» подкупали зрителей именно своим реализмом и актуальностью. В театре шли пьесы мирового и местного репертуара с выраженным социальным и политическим подтекстом: «Хижина дяди Тома», «Повесть о загубленной душе курильщика опиума», «Наполеон», «Новая дама с камелиями». Все драмы игрались в костюмах и гриме, соответствующих эпохе действия. Не изменилось лишь музыкальное сопровождение действия, состоявшее из привычных арий под аккомпанемент хуциня и тех же инструментальных композиций, что в пекинской опере.

В 1922 году местная газета провозгласила, что «гости Шанхая настолько одержимы этими тремя иероглифами – 新舞台 – что они бросают багаж в номерах неразобранным и торопятся в театр». Даже прославленный артист традиционной оперы Мэй Ланьфан был впечатлен «Новой сценой» и начал выступать в «западных театрах», коих вслед за детищем братьев Ся стало появляться великое множество.

Район вокруг театра застроился и стал очагом городской культуры. Его продолжали называть «Цзюмуди» («Девять му» 九亩地), по старой памяти о плацдарме на пустыре, который давно застроили. Здесь нашлось место и традиционным чайным домам, и многочисленным ресторанчикам, и лотошникам, создававшим новые рецепты быстрой еды для вечно спешащих театралов. Ресторан «Гуаньшэнъюань» (冠生园), в который в 1915 году вложились братья Ся, разросся в целую сеть, которая процветает по сей день. Рядом с театром открылась единственная в Шанхае фотостудия, где за камерой работали только женщины-фотографы.

Несмотря на растущую конкуренцию, театр оставался самой крупной сценой в китайской зоне Шанхая, чем пользовались политические агитаторы. В одном только напряженном 1927 году, когда армия республиканцев (Гоминьдан) боролась за власть в Китае, в здании «Новой сцены» прошло чуть не десяток многотысячных митингов как коммунистов, так и анти-коммунистов. После одного из таких собраний в «Новой сцене» в марте 1927 года, вдохновившись пламенными речами Чжоу Энлая, рабочие устроили вооруженное восстание против армии местного военного диктатора, держащего под контролем Шанхай. Восстание победило и в городе сформировалось первое в его истории выборное правительство.

Вероятно, неслучайно под конец года братья Ся получили предписание закрыть театр якобы из соображений пожарной безопасности и провести полную замену деревянных перекрытий. Предприимчивое семейство всегда держало нос по ветру: театр не только закрыли, но и снесли от греха подальше. Семейная фирма поменяла свое революционное название «Градотрясение» на более спокойное «Просвещение» («Каймин гунсы» 开明公司) и братья вложились в недвижимость. В 1928 году на месте, где ранее стоял культовый театр, вырос жилой комплекс «Кайминли», состоящий из 64 двух- и трехэтажных кирпичных зданий. Более ранний комплекс шикумэней, построенный в 1912 году рядом с театром, был перестроен и тоже стал частью «Кайминли».

С уходом театра, район стал разлагаться. Здесь стали процветать не только мелкий бизнес и развлечения, но и нелегальные предприятия – игровые притоны, курильни опиума и бордели, за которые постоянно боролись китайские банды. Стоило Международному сеттльменту и Французской концессии ужесточить контроль за опиумом, как курильни перебирались в «Цзюмуди». Казино было еще больше, чем курилен: на любом квартале можно было найти более десятка; также к услугам отчаянных игроков были многочисленные ломбарды. Проигравшиеся до носков часто сводили счеты с жизнью, бросаясь в Хуанпу или вешаясь на ближайшем столбе.

Японская оккупация 1937 года лишь ненадолго замедлила разложение «Цзюмуди», и после ее снятия в 1945 году район остался рассадником разврата, невзирая даже на приход к власти коммунистов. После 1949 года курильни просто переименовались в «Центры борьбы с курением» и продолжили работу. Потребовалось почти десятилетие, чтобы закрыть последние казино и реформировать последние бордели. «Цзюмуди» стал просто жилым районом, причем самым скученным в Шанхае: в 1980-х годах плотность населения здесь оценивалась в 150.000 людей на квадратный километр. В самом комплексе «Кайминли» проживала почти тысяча семей, которые уже выселены. Сейчас квартал стоит пустой, а вокруг него растут небоскребы.

Для заглавной иллюстрации использовано фото бывшего района «Цзюмуди» с высоты в 2016 году; Кайминли — в центре. Источник: Катя Князева

Еще больше статей о знаковых постройках Шанхая здесь, а архивные фотографии можно найти тут

Вам понравилась наша статья? Поделитесь ею в соцсетях (достаточно кликнуть на иконку внизу страницы).

Если вы хотите быть в курсе наших публикаций, подписывайтесь на страницу Магазеты в facebook, vk, instagram, telegram и наш аккаунт в WeChat — magazeta_com.