Лу Ли (陆蠡, 1908-1942) — китайский прозаик, переводчик (настоящее имя – Лу Каоюань). Несмотря на то, что имя Лу Ли не стоит в первом ряду китайских писателей, его произведения отличаются честностью и смелостью повествования. Предлагаемый перевод рассказа “Журавль” погружает нас в мир детства писателя, в мир воспоминаний, забавных случайностей и неподдельных переживаний.
Журавль
Да, холода наконец-то нашли нас. Северный ветер дочиста выметал опустевший город, забирая с собой последние отжившие листья. Лужайки теряли цвет, ручьи текли все неспешней, готовясь примерить зимний наряд, а люди прятались в мешковатые пуховики. Долгими ночами, когда все знакомые уже разъехались кто куда, я оставался один в нетопленой комнате. Пытаясь как-то убить непомерно разросшееся теперь время, я, укутавшись поплотнее в одеяло, перелистывал труд Кропоткина «Взаимопомощь как фактор эволюции». В конце первой главы мой взгляд натолкнулся на интересный пассаж, восхваляющий журавлей. По словам автора, эти птицы прекрасно ориентируются в новых условиях и обладают выдающимся природным умом. Также, они отличаются глубоким сочувствием, а своим очарованием уступают разве что попугаям. «Журавль видит в человеке не хозяина, а друга, и всячески старается выразить это». Подобные размышления пробудили во мне самом воспоминания детских лет. Страницы вдруг сделались абсолютно прозрачными, и сквозь толщу еще непрочитанных строк проступило мое собственное ребяческое лицо. И вот уже я, подперев голову рукой и отложив в сторону книгу, незаметно для самого себя, отдался захватившему меня течению мыслей.
***
Это случилось около семнадцати, а может уже и восемнадцати лет назад, ранним предзимним вечером, очень похожим на сегодняшний. Солнце уже собиралось на покой, когда мой младший брат, жутко запыхавшись, вбежал в комнату и протарабанил что-то несвязное про соседских мальчуганов, поймавших большую птицу. Из его описания я понял, что у нее были длинные ноги, острый клюв и белоснежное оперение. «Это белый журавль, белый журавль!» — не унимался он. Его самоуверенная догадка вряд ли основывалась на чем-то, кроме книжных описаний и изображений на этикетках. Оставалось лишь приправить получившийся образ воображением, и готовый портрет было уже ничем не стереть. Разумеется, ни мне, ни ему не доводилось встречать журавля живьем, но нам почему-то казалось, что мы очень хорошо понимаем его повадки и отличительные качества. Начать хотя бы с того, что журавль — животное-долгожитель, а еще — он умеет громко кричать и двигаться, словно танцуя. В книгах написано, что журавль символизирует честность, искренность, свободу и «рас-кре-по-щен-ность». Он — лучший товарищ отшельников; он — тот, кого уважают даже правители. Все эти сведения обнаружились в нас как бы сами собой и не подвергались сомнениям. И все же, мы по-прежнему очень смутно представляли себе настоящего журавля. Если вдуматься, то такие «неточности» сопровождают нас в обычной жизни сплошь и рядом.
Закончив перечень достоинств журавля, мы с братом поспешили к соседнему дому, чтобы посмотреть наконец на таинственную птицу и разузнать, как же этим негодникам удалось заполучить себе столь редкого гостя. Примчавшись, мы тут же во все глаза уставились на него. Вот же он: лежит с перевязанными ногами, посрамленный неподобающим обращением. И тут, мы заметили, что его левое крыло было кое-как перемотано, а из под повязки сочится кровь. Оказывается, он был ранен. Все сразу стало на свои места. Видимо, это какой-то бессовестный охотник по незнанию подстрелил его. Несмотря на то, что было уже темно, его растрепанные перья едва ли не светились белизной. Мы не могли без сострадания смотреть на то, как эти невежды дразнят его, а он, обездвиженный, вынужден терпеть их унижения. Мы начали было оспаривать у них право заботиться о нем, но им и самим уже вроде как наскучила эта забава. Они без сожаления передали нам его, добавив, правда, что будут заглядывать к нам время от времени. Так мы стали обладателями журавля.
Когда мы вдвоем аккуратно несли его обратно к дому — радости нашей не было предела. Его левое крыло действительно было сильно повреждено, и взлететь он не мог. Добравшись, перво-наперво мы распутали веревку, связывавшую его стройные ноги — теперь он мог ходить самостоятельно. Затем, мы натаскали ему воды и насыпали перед ним целую гору риса, однако, он не спешил приступить к трапезе. Видимо, еще не отошел от испуга, решили мы и выпроводили прочь тех увязавшихся за нами зевак, а сами вернулись в дом, оставив журавля одного на заднем дворе. Диким птицам привычно ночевать снаружи, так что не было никакой нужды сооружать ему ночлег под кровом.
Следующим утром мы первым делом побежали к нашему дорогому гостю. Мы застали его степенно чистившим пух. Казалось, он стал только краше, и даже практически вернул себе присущее достоинство. Какое-то время он мог спокойно сидеть, втянув отдающую желтизной голову; чуть погодя — вставал на левую ногу и вытягивался, высвободив короткий хвост, а иногда — просто покачивался, стоя на двух ногах, и важно осматривал нас своими внимательными рубиновыми глазами. Мы же пребывали в полнейшем замешательстве, ведь предложенные ему вчера кушанья так и остались нетронутыми. Теперь перед нами стояла новая задача: установить, чем же все-таки питаются журавли. На этот раз, книги нас не спасли. Никто среди людей в округе также не знал ответа. Мы совсем уже было отчаялись, как тут мой взгляд совершенно случайно упал на горшок, стоявший неподалеку. На нем бы изображен журавль, ловко выхватывающий продолговатые полоски древесных грибов и какой-то травы. Нам было хорошо известно, что древесные грибы — пища бессмертных (их использование описано во многих сказаниях), но где их было сейчас взять, сообразить мы так и не смогли. Оставалась загадочная трава. Как бы то ни было, подумали мы, все факты неоспоримо указывают на то, что журавль — птица растительноядная. И действительно — продолжали мы свои размышления — если им пристало водиться с отшельниками, то чем же еще им питаться, как ни травой да зернами? Нащипав с огорода всего понемногу и утащив с кухни еще кой-чего, мы с гордым видом представили гостю второй вариант угощения. Но не успели мы со спокойной душой выдохнуть, как все наши чаяния вновь с треском разбились о безжалостную действительность. Действительность же состояла в том, что высокопоставленная персона не удостоила королевский завтрак и взгляда, продолжая настойчиво и требовательно взирать на наши недоуменные лица.
В чем же тут дело? Я перевел потерянный взор на его длинные ноги. Ответ был уже совсем близко. Ну конечно! Эти прекрасные ходули были нужны ему, чтобы стоять в воде, а клюв, в таком случае, чтобы выуживать из нее рыбу. Все сходится! Ровно так же как и кривые острые когти необходимы хищным птицам, а их жертвы точно нарочно рождены неприметными и юркими. Кроме того, говорят, что журавли могут питаться змеями — вот и еще одно доказательство справедливости моих выводов. Брат восхитился моей прозорливости, и мы вместе отправились к небольшой речушке. Правда, на выводах хлопоты наши не завершились. Хоть у нас и был кое-какой опыт в ловле мелкой рыбешки, занятие это отнимало немало времени и сил. Сперва, нужно было насыпать немного пшеничной шелухи, зерен и костистого мяса на донце бамбуковой корзины, насадить ее как следует на шест, и только потом — погрузить в воду. Время от времени — следовало проверять добычу. Так, примерно за час труда, нам удалось наловить рыбы на целый банкет для нашего гостя. С чувством выполненного долга мы поспешили домой.
На этот раз ошибки быть не могло. И верно, плавно покачиваясь из стороны в сторону — видимо, в предвкушении яства — журавль принялся за еду. Умело подхватывая рыбешек за хвост, он помещал их одну за одной себе в клюв и моментально проглатывал. Пища не вызвала у него нареканий, и мы, наконец, успокоились. Наше счастье дополнил тот факт, что буквально через несколько дней он, не дожидаясь разрешения, уже вполне самостоятельно подходил к сооруженной нами кормушке и опустошал ее.
С этого дня мы, можно сказать, поступили на службу к знатной особе. Леска, веревки, шест, сети, корзины, крючки — самые разные приспособления нашли себе применение в нашем новом промысле. Постепенно, он приспособился к распорядку кормления и едва завидев нас — первый делал шаг навстречу. Мы перенесли его резиденцию со двора в сад и вырыли там небольшой водоем, который регулярно пополняли затем уловом. Он же не забывал каждый день прихорашиваться. Довольные установившимся положением дел, мы не упускали случая прихвастнуть нашими успехами перед соседскими мальчишками, дополняя пересказ своих собственных трудов историями из жизни отшельников, предусмотрительно вычитанными нами ранее. Отец так же хвалил наши самоотверженные старания во имя заботы о журавле, что лишь укрепляло в нас веру и прибавляло сил.
***
Мало-помалу, гость наш отъелся и крыло его начало заживать. Со стороны он вроде как даже и пополнел — так сильно лоснились теперь его перья. В нашей заботе он обрел покой и блаженство, но сами мы отнюдь не почивали на лаврах. То, что начиналось как дань уважения, стало для нас тяжким бременем — рыба ведь сама себя не поймает. К тому же, мать далеко не была солидарна с отцом и нередко отчитывала нас за постоянные «кражи» запасов из дома. Можете представить себе ее лицо, когда мы заводили журавля в дом, чтобы прибрать его жилище. Дед же и вовсе грозился выгнать «всю нашу шайку» подобру-поздорову. Тем не менее, главной проблемой оставалась добыча корма. Как я уже говорил, рыба прямо-таки умнела на глазах, и нам все реже удавалось возвратиться домой с полной корзиной. Аппетиты же нашего барина напротив только возрастали. Если раньше он вроде как довольствовался тем, что есть и даже не всегда доедал, то сейчас — насытить его в полной мере нам уже не удавалось.
Однажды, мы попробовали отвести его с нами к реке, чтобы, так сказать, пробудить в нем инстинкты. Мы почему-то были уверены, что стоит ему увидеть свое отраженье в кристально-чистом потоке воды, увидеть себя окрепшего, увидеть себя во всей красе, то он тут же воспрянет духом и вернет себе былое величие. Каково же было наше разочарование, когда вместо всего этого он продолжил стоять возле нас и нетерпеливо переминаться с ноги на ногу (очевидно, в ожидании кормежки). Не в состоянии изменить что-либо, мы поплелись обратно. Он же преследовал нас чуть ли не вприпрыжку — вот, оказывается, как легко привыкают важные особы к спокойной и обеспеченной жизни!
Мы все реже слышали его пронзительный крик, все реже наблюдали за тем, как он принимает свою некогда излюбленную танцующую позу. Он полностью поправился, но отнюдь не спешил улетать.
Как-то раз, к нам заглянул мамин брат. Увидев нашего журавля он нахмурился:
— Что это за цирк вы тут развели с этой цаплей?
— Это наш журавль — мы о нем заботимся.
— Какой же это журавль? Это обыкновенная длинноногая цапля. «Белая цапля» — так ее кличут.
Я просто не мог поверить своим ушам. Наш досточтимый журавль оказался цаплей, самой что ни на есть обыкновенной белой цаплей!
Неудивительно, что ей так нравилась рыба. Наши тщеславные придворные манеры были посрамлены, а мечты — похоронены заживо. Их место заняло отчаяние. Мы сделались посмешищем в своих собственных глазах.
А дядя меж тем продолжал:
«…мясо цапли имеет противный запах — ее ведь и приготовить никак не получится…»
Отчаяние во мне сменилось на гнев. Так больше продолжаться не может, решил я и ринулся в сад прогонять обманщицу. Смутно видя сквозь слезы, я размахивал руками, кричал и топал, но она по-прежнему безмятежно сидела, даже не думая уходить. Тогда я схватил бамбуковый шест — тот самый, которым мы ловили рыбу — и стал иступлено стегать ее. Только тогда она заметила перемену и принялась пятиться от ударов. Меня уже не волновала сохранность ее оперения. Я гнал ее дальше и дальше, гнал ее прочь, гнал до тех пор, пока дом наш не скрылся из виду. Весь оставшийся день я чувствовал себя прескверно. Так я и лег, отягощенный грузом случившегося, в эту долгую зимнюю ночь.
Утром я по привычке вышел в сад и обнаружил, что самозванка вновь преспокойно расположилась на своем обычном месте, будто вчерашняя выволочка была просто случайностью. Как ни в чем не бывало она чистила перья и украдкой поглядывала на меня, ожидая, вероятно, любезностей и, разумеется, рыбы. Злость во мне вскипела с новой силой. Я схватил ее в охапку и потащил к реке. Перебравшись на противоположный берег, я кое-как продрался через сосновую рощу и бросил ее там на песок. Не медля ни секунды я побежал обратно. Петляя между деревьев, я рассчитывал запутать ее и надеялся, что хвойный лес преградит ей путь назад.
Так и произошло. С той поры наш сад простился со знатным гостем, а у нас с братом появилась целая уйма свободного времени.
***
Через несколько дней мимо нашего дома проходил охотник — с ружья на его плече свисала длинноногая цапля. Мы подбежали поближе. Бегло окинув ее взглядом, я заметил знакомый шрам на левом крыле. В этот раз пуля вошла точно в голову. Мне стало не по себе.
— Где вы подстрелили ее?
— Да совсем неподалеку — около сосновой рощи, возле ручья.
— Но ведь ее даже нельзя приготовить!
— Да я так просто — забавы ради. Люблю пострелять.
— Как это было? Она улетала?
— Да какое там! Сама шла навстречу. Смотрю, вон как крыльями машет, да еще клюв разевает. Считай, сама на пулю напросилась.
— Это моя цапля — я заботился о ней!
— Да? А не врешь ли ты часом?
— Вот у нее — шрам на левой стороне. Я по нему узнал ее.
— Ну что ж, на тогда, держи — будет трофей.
Он снял цаплю с ружья и протянул мне.
— Не надо, уберите. Я хочу живую…
— Ишь чего! Умерла уже, цапля твоя — разве ж теперь оживет. Так не бывает.
Нос у меня зачесался.
— Ну, не хочешь — как хочешь, — сказал он и повесил ее обратно.
Еле сдерживая слезы я развернулся и побрел к дому. Перед глазами у меня была бедная цапля, брошенная мной на песок. Она все ждала, когда же я вернусь и, увидев человека, сама подошла к нему. Тогда я понял, что цапля тоже видит в человеке не хозяина, но друга. Мы ведь сами приняли ее за журавля, а обнаружив ошибку — прогнали.
Несправедливо…
Для заглавной иллюстрации использовано фото The Japan Times.
Вам понравилась наша статья? Поделитесь ею в соцсетях (достаточно кликнуть на иконку внизу страницы).
Если вы хотите быть в курсе наших публикаций, подписывайтесь на страницу Магазеты в facebook, vk, instagram, telegram и наш аккаунт в WeChat — magazeta_com.