Проблема российско-китайской границы, решенная на государственном уровне, продолжает тревожить умы по обе ее стороны: одни опасаются соседской экспансии, другие покупают туристические путевки по «оккупированным территориям». Зачем китайцы в позапрошлом веке приезжали в этот северный для них город, чем здесь занимались и какие следы их присутствия можно найти до сих пор? В новом проекте Магазеты китайские страницы прошлого Владивостока раскрывает эксперт Центра Азиатско-Тихоокеанских исследований дальневосточного отделения РАН Иван Зуенко.
Где находился единственный в России «чайна-таун»
Единственный в России «Китай-город» находится в самом центре Москвы и к Поднебесной не имеет никакого отношения. В нашей стране, в отличие от многих других стран-соседей Китая, действительно нет «чайна-таунов». Однако, так было не всегда.
Полтора столетия назад, когда Россия на берегах Тихого океана строила Владивосток, призванный быть одновременно и космополитичным торговым портом, и мощной крепостью-форпостом, город развивался по тем же законам, что и его сверстники, выступавшие в том же амплуа: Гонконг и Сингапур. Без значительного азиатского (прежде всего, китайского) элемента не могла обойтись городская экономика, а следовательно, и народонаселение, и городской ландшафт.
И хотя, как мы выяснили в первой части нашего цикла, «коренным населением» этих мест китайцы не были, первые десятилетия они преобладали среди городского населения. Стремление городских властей разграничить места проживания европейцев и азиатов привело к появлению этнических пространств. Во Владивостоке была обширная Корейская слобода. Были участки, которые облюбовала японская община. Был и свой «чайна-таун». Только слова такого в те времена в России не знали. Поэтому называли китайский квартал по-своему – «Миллионка».
Название района восходит к названию «Миллионного рынка», который находился буквально через дорогу – там, где сейчас находится стадион «Динамо». А вот этимология названия рынка до сих пор вызывает споры краеведов. Доминирует две версии. Согласно одной, на этом рынке продавался «миллион товаров». Согласно второй, на рынке толкался «миллион продавцов и покупателей». Причем если среди покупателей были выходцы из разных стран: русские, переселенцы из Малороссии, немцы, американцы, японцы, корейцы, то среди продавцов – исключительно китайцы.
Возле рынка и возник «район компактного проживания лиц китайской национальности», как написали бы современные авторы криминальных хроник. Можно с полной уверенностью утверждать, что за всю историю России это был единственный такой китайский квартал. Миллионка начала формироваться, начиная с 1875 года и существовала аж до начала 1930-х годов, когда этнический квартал был зачищен органами госбезопасности с последующей высылкой китайских граждан на родину.
Как во Владивостоке появились китайцы
Важно понимать, что китайская история Владивостока не предшествовала русской истории этого города. Но они развивались параллельно. Китайцы появились на берегах залива Петра Великого одновременно с русскими – не как хозяева этих мест, а как трудовые мигранты, увидевшие в новом русском поселении источник заработков. В те же годы китайские «отходники»((Термин «отходники» применительно к подданным Цинской империи, пересекавшим границу России для того, чтобы заниматься таёжными, морскими промыслами и добычей полезных ископаемых, был введен в отечественную литературу Федором Соловьевым. Историк Сергей Глебов справедливо отмечает, что термин является не вполне корректным, так как «отходничество» как феномен был описан на материале внутренней трудовой миграции в Российской империи, где «отходники» были крестьянами, которые уезжали работать в города вахтовым методом. Тем не менее, иной, более подходящий, термин до сих пор не выдвинут. Поэтому автор считает возможным использовать термин, предложенный Ф.В. Соловьевым, но предостерегает от двух заблуждений, которые могут быть этим вызваны. 1) «Китайское отходничество» — процесс не внутренней, а трансграничной трудовой миграции; 2) китайские отходники в понимании Соловьева – это охотники, рыбаки и собиратели, работавшие в ненаселенной местности, а не в городах. Само понятие суверенитета, характерное для Цинской империи кардинально отличалось от российского. «Китайские отходники» в силу качественно иного понимания государственного суверенитета не воспринимали свою деятельность как незаконную, что приводило к множественным конфликтам с российской администрацией.)) (собиратели таежных дикоросов, охотники, рыбаки) наводнили Уссурийскую тайгу, богатства которой были востребованы в традиционной китайской медицине.
Таким образом, китайцы начали свободно ориентироваться в лесах Сихотэ-Алиня, и именно здесь сформировался комплекс китаеязычной топонимики, наличие которой часто приводят в качестве доказательства китайских прав на Уссурийский край.
Путешественник Владимир Арсеньев и его помощник синолог Павел Шкуркин((Павел Васильевич Шкуркин (1868-1943) – в 1889-93 гг. офицер 5-го Восточно-сибирского стрелкового батальона, дислоцированного во Владивостоке; в 1894-99 гг. пристав Ольгинского участка, в данный период активно боролся с хунхузничеством, выучил разговорный китайский язык, много путешествовал по тайге; в 1899-1903 гг. вольнослушатель Восточного института; в 1903-13 гг. – находился на полицейской и военной службе, в данный период познакомился с В. К. Арсеньевым и стал его помощником; с 1913 г. – переводчик КВЖД, после революции – преподаватель харбинских вузов; с 1927 г. – в эмиграции в США. Автор нескольких исторических и этнографических работ. Подробно здесь. Роль личности Шкуркина в истории связана с тем, что в значительной степени именно его глазами Владимир Арсеньев смотрел на китайцев и присутствие китайцев на Дальнем Востоке. Шкуркин был активным исследователем, свои знания приобретавшим на практике. В то же время, например, Ф.В. Соловьев в своем «Словаре китайских топонимов на территории советского Дальнего Востока» (1975) упомянул, что Шкуркину не хватало академической подготовки по китайскому языку, и он допускал ошибки, которые проявились в ошибочных трактовках, появившихся на страницах исследований Арсеньева.)), описывая реки и горы Уссурийской тайги, ориентировались на китайские (вернее, китаеязычные) названия, которыми оперировали китайские отходники, знатоки этих мест. При этом очень часто китайцы сами использовали исконные тунгусо-маньчжурские названия, отчего происходило аж тройное искажение изначального топонима. Впрочем, про китаеязычную топонимику будет отдельный материал, а сейчас вернемся к тем китайцам, которые предпочитали жить и работать в городе.
В подавляющем большинстве это были выходцы из провинции Шаньдун (山东). Именно шаньдунцы с середины 19 века заселяли историческую Маньчжурию – Гуаньдун (关东)((то есть «Земли к востоку от заставы Шаньхайгуань (山海关), также «Квантун» и «Гуаньвай» (关外), «снаружи от заставы». Ни в коем случае не путать с названием провинции Гуандун (广东), термин для обозначения исторической Маньчжурии (современный Дунбэй), появившийся в середине 19 века в период активной ханьской колонизации региона.)). И логично, что именно шаньдунцы осваивали российское приграничье – так называемую «Внешнюю Маньчжурию», как еще совсем недавно называли эти земли.
Во Владивостоке китайцы сформировали основу рынка рабочей силы. Именно они составляли подавляющее большинство строителей и разнорабочих, руками которых был построен «старый Владивосток» и его знаменитые фортификационные укрепления. Прибрежные перевозки и ломовой извоз были практически полностью монополизированы китайцами. Только китайцы брались за такую тяжелую и плохо оплачиваемую работу, как разнос воды и покупок. Были и другие, более экзотичные ниши, о которых речь пойдет в одном из наших последующих рассказов.
Отметим лишь главное – почти все китайцы во Владивостоке работали сезонно. Они не перевозили сюда семьи, скопленные деньги отсылали на родину и жили в скученных «рабочих общежитиях». Собственно, легендарная Миллионка – это и есть сосредоточение таких общежитий, дополненное кое-какой необходимой для работяг инфраструктурой развлечений (театры, бордели, опиумокурильни).
Почему Корейская слобода есть, а Китайской – нет
И в этом ключевое отличие Миллионки от Корейской слободы, которая выглядела именно как «слобода». В Корейке проживали семьями, заводили огороды и домашнюю скотину. В отличие от китайцев корейцы стремились укорениться на российских территориях. Отчасти из-за того, что в конце 19 века Корея была совсем бедной и отсталой (даже по сравнению с Китаем), а после 1910 года у приморских корейцев не было своего государства, так как Корейский полуостров был аннексирован Японией. Кроме того, российские земли находились совсем близко к селениям, где веками проживали приморские корейцы, тогда как для китайцев вплоть до 20 века и Маньчжурия, и тем более Дальний Восток, воспринимались как далекие чужие земли – типа американского города «Цзюцзиньшань» (Сан-Франциско). И поэтому на первых порах предпочитали жить и работать здесь вахтовым методом.
С первых же десятилетий существования Владивостока городские власти постоянно пытались выселить азиатское население за пределы города. В 1892 году военный губернатор Приморской области утвердил план создания «китайско-корейской слободки» вблизи Куперовской пади, куда и должны были переселиться «инородцы желтой расы». Корейцы призыву властей последовали, а китайцы – нет. На месте, указанном властями, появились корейские фанзы. В одной из них в 1914 году родился Цой Сын Дюн (Максим Петрович) – дед Виктора Цоя.
Приморские корейцы были депортированы в Среднюю Азию решением советских властей в 1937 году. На территории бывшей Корейской слободы в 1960-70-е годы был построен образцово-показательный микрорайон хрущёвок. Об истории округи сейчас напоминает только небольшой памятник корейским переселенцам, находящийся на территории средней школы №18, и улица Сеульская с одним единственным частным домом на ней (похоже, ее просто забыли переименовать).
А вот улица Пекинская (ныне Адмирала Фокина) к китайским переселенцам не имеет никакого отношения. Ее назвали в честь Пекинского договора 1860 года, по которому Российская империя закрепила свое владение Приморским краем.
Треугольник компактного проживания
Как мы уже говорили, китайцам не нужны были земля и огороды, а поэтому вместо компактного расселения в пригороде они предпочитали жить в трущобах, но в центре города, и возвращались к привычному образу жизни после каждой кампании властей по их переселению. Неприхотливые китайские рабочие готовы были жить в очень скромных условиях – крайне скученно, по много человек на возвышающихся до самого потолка нарах. Поэтому нас не должно удивлять, что историческая Миллионка – это совсем небольшая территория, которую можно обойти за пять минут.
Отдельные здания, принадлежащие китайцам, или где проживали китайцы, существовали по всему центру города. Однако компактная территория владивостокского «чайна-тауна» — это треугольник, с одной стороны ограниченный железнодорожной веткой и с двух сторон — оживленными городскими улицами, Пограничной (бывшая Корейская) и Семёновской. На данный момент Миллионка — это всего порядка 20 строений. Никакого национального колорита архитектура владивостокского «чайна-тауна» не несла. Все строения здесь относятся к стилю модерн, которым был застроен дореволюционный Владивосток.
Территория использовалась максимально эффективно. Миллионка была застроена многоэтажными доходными домами, которые были поделены на крошечные комнатки. Отдельные строения были соединены переходами и виадуками. Дворы-колодцы имели между собой проходы в виде арок и узких коридоров. Получился настоящий лабиринт входов и выходов. Здесь легко было скрываться беглым преступникам (говорят, именно сюда бежал от цинских властей хунхуз и будущий диктатор Маньчжурии Чжан Цзолинь). Здесь удобно было заниматься разного рода «мутными делами» – перекупкой краденного, наркоторговлей и т. д.
За это в конце концов Миллионку и закрыли. Но сами здания остались. Нижние этажи заняты офисами и ресторанами. На верхних, в тех комнатах, которые дореволюционные домовладельцы оборудовали для размещения максимального числа китайских гастарбайтеров, живут горожане. Многие не хотят уезжать, потому что это самый центр города. Многие ожидали сноса ветхих домов и расселения в более комфортные квартиры.
Только в 2010-х годах в городской субкультуре проснулся интерес к китайской истории этих мест. Группа художников «33+1» нарисовала граффити, проиллюстрировав ряд популярных городских легенд. В Миллионку стали водить экскурсии специалисты Арсеньевского музея. Ресторанчики, разместившиеся в подворотнях бывшего «чайна-тауна», стали использовать размещать старые фотографии и справки об истории зданий. Однако подлинное переосмысление туристического потенциала Миллионки еще впереди.
Для заглавной иллюстрации использовано фото внутреннего двора Миллионки в 1933 году. Источник: Д. А. Анча, Н. Г. Мизь. Китайская диаспора во Владивостоке
Wǒ ❤️ Magazeta 🎄2018🎄
Вам понравилась наша статья? Возможно, она будет интересна и вашим друзьям — поделитесь ею в соцсетях (достаточно кликнуть на иконку внизу страницы).
Если вы хотите быть в курсе наших публикаций, подписывайтесь на страницу Магазеты в facebook, vk, instagram, telegram и наш аккаунт в WeChat — magazeta_com.