Парк Бэйхай в Пекине… это была любовь с первого взгляда. Я увидела Белую ступу, возвышающуюся над насыпным островом Цунхуа в первый раз, проезжая мимо парка на автобусе. Тогда я пообещала себе, что обязательно вернусь сюда. И более чем сдержала свое обещание, навещая Бэйхай каждый раз, когда появлялось свободное время. Именно там я познакомилась с необычными людьми, о которых и хотела бы рассказать.
Первый раз я отправилась в Бэйхай в выходной день. Цвели яблони, сирень с её божественным запахом напоминала о далекой России, летал тополиный пух, одним словом, царила атмосфера сказочности и волшебства. Я не торопясь обошла весь остров Цунхуа, внимательно рассмотрела статуи будд, переписала все таблички на пагодах и террасах.
На нижней площадке на одной из каменных черепах в позе лотоса сидел дедушка. Он перебирал четки, глаза его были полузакрыты, а рядом лежали тапочки – он медитировал. Дедушка недаром выбрал именно это место: старые постройки из серого камня, низкие яблони с белыми цветами, большая лестница – было, действительно, по-весеннему красиво. Наверняка, помимо внешнего очарования эта терраса обладала какими-то неведомыми для меня особенностями, так как недалеко от дедушки кругами ходила женщина: руки её были прижаты к груди, глаза закрыты, она, не переставая, шевелила губами. Иногда женщина останавливалась и делала необычные движения руками.
Спустя какое-то время она стала падать ниц, потом упала прямо лицом ко мне и начала кланяться, от чего мне стало немного не по себе, и я решила уйти. Но в этот же момент женщина закончила свою практику и взглянула на уходящую меня. Я слегка улыбнулась, она улыбнулась в ответ, и я решилась спросить, что это за чудесные движения. Женщина дружелюбно ответила: «Мне «говорят» так делать, не я сама решаю». Какая-то сила. Моя новая знакомая уже месяц следовала указаниям голоса, приходя то в Бэйхай, то в соседний парк Цзиншань, в зависимости от того, «куда сила велит идти». «Это чудесные процессы», – добавила она, прощаясь.
Следующий раз Бэйхай подарил мне тайцзицюань. На северо-западе парка, недалеко от Стены девяти драконов, перед одними из ворот, я увидела человека, занимающегося тайцзи. Вначале я подумала, что это монах, так как на голове его не было ни волосинки, а одет он был в серый свободный костюм, как выяснилось после, для занятий тайцзи. Я следила за его плавными движениями и не могла оторваться.
Думаю, в тот момент разбились мои стереотипы, связанные с тайцзи. Раньше это искусство казалось мне занятием для пенсионеров, не знающих, как скоротать время, однако теперь я поняла, что заблуждалась. Чуть позже к «монаху» присоединилась целая группа «молодых и старых бойцов», началась тренировка. На каменных ступеньках я просидела два часа, не отрываясь смотря на этих людей, как будто та самая неведомая сила, о которой совсем недавно рассказывала мне женщина, встреченная здесь в прошлое моё посещение, не давала уйти.
Казалось, что они плавают в воздухе, взмахивая руками, делая резкие выпады. Особенно мне понравился «монах». Как в каллиграфии виден характер того, кто пишет иероглифы, так и в тайцзи можно понять характер тренирующегося: сильный – слабый, уравновешенный – импульсивный. Так, движения «монаха» в сером были отточенными, уравновешенными, у другого мужчины, в чёрном, наоборот – резкие, сильные, по земному неспокойные.
Возвращаясь тогда из Бэйхая домой, я смотрела на прохожих: модно одетые, с дорогими часами и прочими аксессуарами, они были представителями другого мира. Каких бы атрибутов успеха у них не было, тогда они казались мне лишенными внутренней силы и цельности, ненастоящими по сравнению с этими «тайцзи-спортсменами».
Очередная встреча с Бэйхаем пришлась на Девятое мая. Меня отпустили с работы раньше, чем обычно. Купив по дороге вареную кукурузу, я поспешила в Бэйхай, надеясь застать там быстро приближавшееся к горизонту солнце. И снова огромные деревья, заходящее теплое солнце, близость воды, ивы, разметавшие свои косы по ветру.
В такое время весь Китай дружно отправляется на ужин, поэтому в парке не было ни души. Я поднималась по его лестницам, бродила по разноцветным галереями, вдыхала аромат распустившихся яблонь и вишневых деревьев. Ласточки, словно сошли с ума и носились повсюду, как маленькие истребители. Я почувствовала себя дочерью императора: словно весь парк действительно был моим. Камни, павильоны, беседки, скульптуры, ивы, мосты. В тот момент я поняла, почему меня всегда так тянуло сюда: в Бэйхае чувствовался дух старого Китая, который порой трудно уловить даже в хутунах современного Пекина.
Поднявшись на обзорную площадку возле ступы, я заметила, что не одна. Мужчина, любовавшийся силуэтами северо-западных гор, оказался китайским историком. Он, как и я, любил Бэйхай: «Сейчас туристы, в основном, предпочитают Ихэюань, а ведь мало кто знает, что император Цяньлун чаще всего проводил время именно в Бэйхае, – сетовал он, не скрывая обиду за любимый парк, – конечно, император известен как завоеватель, «закрывший» Китай от внешнего мира. Но Цяньлун был и поэтом, каллиграфом, творцом, влюбленным, наконец. Например, Вы знаете, как сильно он горевал после смерти жены? Тоска и боль переполняют сотни его стихов, посвященных ей:
Глубокая любовь моя тебя из царства грёз вернет,
Но ты, прекрасный мой нефрит, недвижима лежишь.
И словно между двух миров не можешь сделать выбор.
Разумеется, в его политике, да и в жизни было немало негативного, но не будем об этом… Кто знает, возможно именно здесь он находил вдохновение и покой».
Мне порой кажется, что есть два мира, я не столько знаю о них, сколько чувствую, хоть и считаю себя далекой от всего метафизического. Первый мир – наша реальность. Не требуется даже входить в неё, вот она – повсюду, прямо перед нами.
Второй мир невидим, это реальность, недоступная глазу. Как платоновская идея о тенях, которые мы считаем настоящими объектами, даже не подозревая, что это только отражения реального мира. Вторая реальность рождается из случайностей в определенное время и в определенном месте. Возникнув, она балансирует на остром, тонком лезвии, висит даже не на волосинке, а на паутинке, такой тоненькой, что ветер из первой реальности с легкостью может порвать её. Это что-то сродни представлениям буддистов о настоящей реальности, не омраченной нашим искаженным восприятием. Возможно, гуляя по изящным галереям Бэйхая, я неосознанно, невольно чувствовала существование иного мира, далекого от нашей будничной жизни. Хотя, может быть, и не такого уж далекого? ;)
