«Свадебный обряд» Тай Цзиннуна

Baitang

Тай Цзиннун (台静农, 1902(1903)-1990) — писатель и каллиграф, уроженец провинции Аньхой, в 1946 году перебравшийся на Тайвань. В ранние годы он писал романы, отражавшие стремление молодежи к свободе любви. Позже он стал известен благодаря нескольким статьям о воспоминаниях революционеров и пропаганде антияпонских настроений. Наиболее успешными являются его работы в холодном, мрачном стиле. Валерий Банаев подготовил перевод рассказа Тай Цзиннуна «Свадебный обряд» (拜堂).

Свадебный обряд

В сумерках Ван Эр пришёл к жене Цзян Да и заложил свою синюю куртку на подкладке за 400 монет. Взяв деньги, он примчался в мелочную лавку У Саньюаня и плюхнулся на скрипучий стул перед прилавком.

Ты откуда, Ван Эр? — спросил помощник хозяина лавки.

Из дома. Дай-ка мне три благовонных палочки и двадцать листов жёлтой бумаги.

Тебе для чего?

— Знакомые жениться собрались, послали меня за покупками.

— А свечи тебе не нужны разве?

— Мать твою, совсем забыл про свечи, принеси-ка парочку.

Лавочник завернул покупки и взял причитающуюся плату. По дороге домой Ван Эр думал про себя: «Жениться на вдове своего старшего брата — такое, конечно, бывает, но ничего хорошего это не сулит. Брат всего год как умер, а уже такое — стыдно. Опять же, если бы невестка не подгоняла меня каждый день, можно было бы и без свадебного обряда обойтись, оставить всё как есть. Но и в её словах тоже правда есть: живот-то у неё растёт день ото дня, вот родится ребёнок, а чей — неизвестно. Лучше уж как положено совершить обряд, хоть немного отмыться от позора, хотя люди всё равно будут зубоскалить».

Придя домой, Ван Эр сложил всё купленное на глиняный жертвенный столик. Невестка сидела у порога, где было посветлее, и шила обувь.

— Всё купил? — спросила она, остановив работу.

Всё: благовония, свечи и бумагу, — ответил Ван Эр, присаживаясь на корточки и закуривая трубку.

— А как же хлопушки?

Ты небось хочешь, чтобы вся округа о нас прознала?

А ты думаешь, без хлопушек никто не узнает? — невестка Ван горестно вздохнула. — Раз уж мы осрамились, нужно непременно заработать благосклонность духов. Нам ещё жить и жить. Думаю, надо ещё купить два листа красной бумаги, из которой фонари делают, и наклеить на окна.

Может, отцу моему рассказать?

А какой с него толк будет? Только и знает, что клянчить у людей деньги на выпивку! — с негодованием ответила невестка. — Скоро ночь, пора проводить обряд. Я хочу позвать сестру Чжао и тётушку Тянь. Пойди ты к ним, договорись.

— Я не пойду, стыдно мне!

Ох! — она подняла на него тяжёлый взгляд и тихо сказала: — Чтобы не было стыдно, не надо было делать постыдные вещи!

В эту минуту в дом неторопливо вошёл отец Ван Эра. В правой руке он нёс маленький чайник с вином, в левой держал белую чашку с кусочками тофу. Поставив чайник на жертвенный столик, он увидел благовония и бумагу и недовольно спросил:

— Мать вашу, а это вы зачем купили?

Ван Эр молча курил, не обращая на отца внимания.

Собрались духов задабривать? Ни черта не смыслите, а всё надеетесь вымолить себе благословение и богатство?

Ван Эр продолжал игнорировать отца. Тот взял палочки для еды и принялся неспешно помешивать тофу, приготавливаясь выпить и закусить. В комнате повисло молчание, слышны были только стук палочек о края чашки, сопение трубки Ван Эра и шитьё невестки Ван.

В деревне пробили вторую стражу, большинство людей уже спали, на улице стояла тишина.

Невестка Ван взяла маленький плетёный фонарь и, таясь под покровом темноты, побежала к дому тётушки Тянь. У дверей дома она услышала, как кто-то внутри прядёт шерсть, и поняла что тётушка Тянь ещё не спит. Тогда она сказала:

Тётушка, откройте дверь! Слышу, что вы прядёте, не легли ещё.

— Сестрица Ван, ты что ли? Ты откуда в такой час? — тётушка Тянь отложила пряжу и открыла дверь гостье.

Невестка Ван села на стульчик в доме тётушки Тянь и сперва долго молчала. Тётушка Тянь была в замешательстве и не решалась первой спросить, что случилось. Наконец, гостья заговорила:

Тётушка, у меня есть одно дело… в общем… — не докончив фразу, она остановилась. — Дело позорное, мы с Ван Эром… Тётушка, такой стыд, я уже четыре месяца как беременна!

Голова её опустилась низко-низко, и голос стал совсем тихий.

Я на судьбу не ропщу, жалею только, что мой Ван Да оставил меня одну-одинёшеньку, а ещё что матушки моей нет рядом, а есть только этот свёкор ни на что не годный. Сколько раз я уже хотела повеситься…

Ох, сестрица Ван, что ж ты такое говоришь! Известное дело — бедной девушке как честь сбережёшь? К тому же и свахи не было, которая бы тебя с женихом свела. Да и в богатых семьях много ли таких, кому удаётся честь сберечь?

— Не знаю, как теперь людям на глаза показаться, — всхлипнула Ван.

— Ты верно собираешься теперь уехать из дома и замуж выйти? Следует найти состоятельного жениха, с которым ты не будешь нуждаться.

— Нет, Ван Эр говорит, что лучше уж нам дать друг другу свадебные клятвы, и я с ним согласна — это единственный путь. Я пришла к вам, тётушка, чтобы позвать вас на обряд.

— Хочешь, чтобы я пошла свахой?

— Мне очень стыдно вас об этом просить, но для поклонения духам нужны сторонние люди. Если не соблюсти все почести — нехорошо будет, ведь нам ещё долгую жизнь жить.

— Но ведь тогда нужно найти ещё кого-то, кроме меня.

— Да, я хочу пойти к сестре Чжао.

Правильно, она подойдёт. Пойдём вместе, — сказала тётушка Тянь и надела свою поношенную синюю кофту.

Ночь накрыла землю тёмным пологом, люди крепко спали и видели сны. И ни одна живая душа не знала о двух женщинах, что идут сквозь эту непроглядную ночь, освещая себе путь слабым светом фонаря.

В доме сестры Чжао было темно и тихо — видимо, хозяева уже спали. Тётушка Тянь подошла к окошку и тихонько позвала:

— Чжао Эр, ты спишь?

— Кто там? — послышался голос мужа Чжао.

— Тётушка Тянь, это ты? — спросила следом сама сестра Чжао.

— Да, это я! Сестра, открой дверь, дело есть к тебе.

Когда сестра Чжао появилась на пороге, невестка Ван тут же поспешила извиниться:

— Сестра, вы уже спали, а мы тут к вам заявились!

— Откуда это вы взялись посреди ночи? — с удивлением воскликнула Чжао. — Проходите в дом, садитесь, я зажгу свет.

Нет, не нужно, ты выйди, и я тебе всё расскажу, — сказала тётушка Тянь, повела Чжао под иву, растущую во дворе и шёпотом поведала, зачем они пришли. Выслушав её, Чжао сказала:

— Я пойду с вами, только кофту переодену.

Вскоре уже трое женщин медленно шли по ночной дороге. От тусклого фонаря вокруг становилось как будто ещё темнее. Под ветром раскачивались ивы, шумел тростник, словно где-то рядом бродил призрак, и женщины чувствовали как на них накатывает безотчетный страх. Невестка Ван боялась больше всех — её била дрожь, и от страха она готова была закричать.

Когда добрались до дома невестки Ван, свеча в фонаре уже погасла, на огарке осталась только тлеющая искорка. Ван Эр уже заварил чай и ждал их. Невестка Ван с почтением подала чай двум гостьям.

— Когда будет обряд? — спросила Чжао.

— Думаю, в полночь — ответила тётушка Тянь.

Если хотите в полночь, то поспешите — скоро пробьют третью стражу, — заметил Ван Эр.

Тогда вымой руки и зажигай благовония, — велела ему Чжао Эр и вдруг заметила, что невестка Ван до сих пор одета в траур. — Ты куда собралась в белой обуви? Чёрная есть у тебя?

Есть, как раз сегодня под вечер успела дошить, — ответила Ван и пошла в комнату переобуваться.

Ленту для волос надо ярко красную; если есть цветы — их тоже можно вплести в волосы, — наставляла тётушка Тянь, помогая Ван наряжаться.

Ван Эр уже зажёг благовония и свечи, привёл в порядок жертвенный столик и приготовил ритуальную бумагу. После этого он на цыпочках сбегал к ветхой пристройке с восточной стороны дома, чтобы проверить, спит ли его старик-отец. Услышав из комнаты храп, Ван Эр успокоился.

Так как не нашлось красного ковра, Чжао Эр пришлось взять старую рваную циновку, которой была накрыта кровать невестки Ван, и расстелить её на полу. Ван Эр нарядился в синий холщовый халат, на голову надел атласную шапочку, приберегаемую для новогодних празднований, а на шапочку повязал красный узелок и розовые нитки. Шёлковых ниток не было, поэтому он взял хлопковые.

Вскоре вместе с Чжао Эр вышла и нарядно одетая невестка Ван.

Огонь свечей отражался от выцветших ритуальных табличек, жених и невеста в почтении стояли на циновке. В комнате воцарилась торжественная тишина.

— Стойте вот так — мужчина справа, женщина слева, я сейчас буду сжигать жертвенную бумагу, — сказала тётушка Тянь и поднесла жёлтую бумагу к пламени свечи, после чего снова встала подле невестки Ван.

— Поклонитесь небу и земле три раза, — сказала Чжао Эр.

Невестка Ван уже проходила через такой обряд, и всё знала без подсказок. После слов сестры Чжао они с Ван Эром безмолвно совершили поклоны.

— Теперь три раза поклонитесь предкам.

Невестка Ван и Ван Эр снова молча поклонились.

— Позовите отца, ему вы тоже должны поклониться.

Отец спит, не нужно его тревожить. К тому же, он не в настроении, — понизив голос, ответил Ван Эр.

— Хорошо, но всё равно поклонитесь один раз старику. Теперь один поклон в честь усопшей матери. А теперь…теперь поклонитесь один раз усопшему старшем брату.

Тут вдруг слёзы хлынули из глаз невестки Ван, и всё тело её сотряслось от рыданий. Побледневший Ван Эр тупо стоял без движения. В комнате повисла тягостная, мрачная атмосфера. Свечи почти погасли, все присутствующие стояли в полной растерянности. Наконец, тётушка Тянь сказала:

— Нужно обязательно получить благосклонность духов, впереди долгая жизнь!

Невестке Ван ничего не оставалось, как, сдерживая слёзы, оцепенело поклониться вместе с Ван Эром.

На следующее утро отец Ван Эра взял чайничек вина, купил хворост из теста и сел в чайной.

Мои поздравления тебе, старик, с женитьбой Ван Эра! — сказал ему У Сань, толкавший перед собой тележку.

Какие, мать твою, поздравления! Класть я хотел на эти их дела! — гневно закричал отец Ван Эра. — Я говорил Ван Эру, чтобы он эту вдовушку продал кому-нибудь за хорошие деньги. Но он ведь, мать его, не слушал меня, и вместо этого сам снюхался с ней!

Тоже неплохо. А иначе — где Ван Эру жену искать, в его-то годы? — с важностью сказал Ци Эръе, нёсший в руках птичью клетку.

Ну хоть не стал «удобрять чужие поля», своё чужим не отдал, — кажется, это был голос Сяо Цзиня, расставлявшего палатку с арахисом.

Отец Ван Эра этих слов не слышал. Он сидел, опустив голову, и молча пил свое вино.

Оригинал рассказа.

Если вам понравилась статья, пожалуйста поставьте лайк и поделитесь ею с друзьями.

Хотите быть в курсе наших публикаций по теме, подписывайтесь на наш канал в Яндекс.Дзене страницу Магазеты в facebookvkinstagramtelegram и наш аккаунт в WeChat — magazeta_com.

Фото аватара

Автор: Валерий Банаев

Закончил Факультет иностранных языков НГУ. Попеременно считаю себя то переводчиком, то музыкантом, пытаюсь преуспевать и там и сям.