В соавторстве с Хэлен Йа.
Можно было бы солгать, что название альбома навеяно недавно прочитанной книгой или её экранизацией, вовсю ожидаемой и уже вот-вот готовой брызнуть цифровым техниколором на все пластиковые простыни кинозалов этой планеты.
Это и так, и не так.
Впечатления от книги Дэвида Митчелла почти бесследно развеялись скандинавским ветром читаемого в дороге, до обморожения атмосферного романа Нила Геймана «Американские Боги». А наши пылкие ожидания экранизации смазались осознанием факта, что в стране, по которой мы колесили, этот плод творческой и, надеюсь, что не более чем тантрической любви режиссёров Тома Тыквера и сестры с братом Вачовски окажется доступен лишь на DVD и не ранее полугода спустя, даже по самым оптимистичным прогнозам, учитывающим хищение оригинала китайскими ниндзя, которые в качестве хобби держат подпольную оцифровочную студию и любят делиться всем и вся по пиринговым сетям.
Но нет, наши мысли были совсем о другом. Путешествуя осенней порой по горной местности, капризной и переменчивой в вопросах погоды, будто четырнадцатилетняя девушка, перепившая сиропа от кашля в предменструальный период, больше всего мечтаешь об атласе кочующих облаков: ведь в эти места попадаешь лишь однажды и в ближайшее время уже точно не вернешься, а потому так хочется увидеть все реки и озера, водопады, горные хребты и желтые, зеленые, ярко-красные и чёрт еще знает каких цветов листья под напоследок ярким солнцем октября.
Но облачного атласа у нас с собой, увы, не было, а потому ради этой неописуемой красоты приходилось то мокнуть под дождем, то изнемогать от влажной, банной жары и быстро-быстро снимать с себя многие и многие слои кофт, свитеров и термобелья, то еще быстрее надевать всё обратно, дрожа и приплясывая под порывами ледяного горного ветра; приходилось брести под мокрым снегом и, пуская изо рта облачка пара, отогревать окоченевшие в хлам от недружелюбно холодной тушки цифровой камеры руки (Эй, вы!.. Да-да, вы там, в Canon, давно пора уже задуматься о функции подогрева корпуса!..); приходилось то бежать по грязи, превращая джинсы и куртки в шедевры неизвестного пока еще авангардиста в попытке увидеть и заснять всё то невероятное, сверкающее и переливающееся красками будто растоптанный калейдоскоп, пока очередная туча вновь не сожрёт солнце еще на одну неопределенную серую бесконечность, то уныло тащиться под беспросветным ковром облаков, таким плотным и бескрайним, что руки сами тянулись выключить фотоаппарат и прибрать его подальше — всё равно до завтра уже не понадобится — то буквально пару минут спустя снова рвать молнии и застежки, извлекая из рюкзака погребенный где-то на дне футляр, стаскивать в сотый раз рукавицы и спешить-спешить всё запечатлеть; а уж с регуляторами выдержки, диафрагмы, светочувствительности и баланса белого с учётом столь переменной освещенности приходилось обращаться как органист, играющий «Фантазии и фуги соль минор» Баха с тягами регистровки; приходилось вновь и вновь обливаться холодным потом, спускаясь по обледенелым ступенькам и откосам горных дорожек, горячим вперемешку с холодными, поднимаясь по ним; приходилось много трудиться, приходилось радоваться, печалиться и радоваться вновь, приходилось много жить, гораздо больше, чем в обычной жизни.
И Ничто не заменит тех секунд, когда солнце, пробиваясь сквозь снежные тучи, озаряло до одури синий ультрамарин глубоких озер и слепящую хуже тысячеваттной лампы белизну горных пиков, и осенний пожар-на-китайском-заводе-химических-удобрений красно-желтой листвы — будто сдёрнули занавес, будто сгинуло застаревшее злое волшебство, и грязная бородавчатая ведьма оказалась соблазнительной и юной, еще времен первых Трансформеров, Меган Фокс.
А может быть, всё было наоборот, и само солнце было лишь волшебством, таким сильным и таким кратким.
Теперь я готов поверить и в это.
Но то, что мы видели тогда, было по-настоящему волшебно.
Эмоции — это, конечно, бурно, это захватывающе и помогает счищать застаревший жир со стенок души, но этот очерк мы пишем не графоманства ради (как, например, писался вот этот), а для того, чтобы рассказать всем «странствующим и путешествующим» о своей дороге, поделиться приобретенным опытом и опробованными на практике знаниями.
А потому, это будет полноценный отчёт — с датами и даже часами, цифрами расходов, направлениями и фактами. Хотя совсем без мифов, безусловно, тоже не обойдётся.
И, конечно, наше путешествие планировалось и, в общем-то, осуществилось как бюджетное: с максимально возможным комфортом за минимальную цену. Так чтобы и не «самолёты-такси-отели», но и, завернувшись в спальник, на парковой лавочке не ночевать.
На страницах отчёта мы в убаюкивающей качке спальных вагонов перенесёмся в осенний Пекин (тут, думаю, Вы обойдётесь без иероглифов и пиньиня), чтобы наконец-то по-настоящему посетить удивительную ВелКитСтен, а говоря точнее, её очень необычный участок (Huanghuacheng, 黄花城) — без фуникулёров, зазывал, продавцов футболок «I climbed to the Great Wall» и снеди, без ополоумевших от чрезмерного распространения дешевой фототехники фотографов-«профессионалов» с их неизбежными верблюдами, обезьянами, нарядами императоров и психоделическими ракурсами, а самое главное без туристических толп и без усиленного микрофонами горлопанства китайских гидов.
С пылью и грязью из-под колёс автобусов дальнего следования мы доберемся до Висячего монастыря (Xuankongsi, 悬空寺) и Юнганьских гротов (Yungang Shiku, 云冈石窟), где подивимся красоте и безмятежности Висячего монастыря (Xuankongsi, 悬空寺) и Юньганских гротов (Yungang Shiku, 云冈石窟) и отчаянной хитрозадости местных таксистов.
По дороге к центральной точке своей экспедиции окинем и взором, и словом Сиан (Xi’an, 西安) с его нашумевшими терракотовыми воинами и даже успеем в них немного разочароваться — настолько красива природа вокруг, что пред ней меркнут любые деяния рук человеческих, кроме разве что горячего яблочного штруделя со сливочным мороженным и чашечкой ароматного индонезийского кофе из Pacific Coffee.
Увидим свой первый снег этого года в горах на пути к нежно-голубым водам Жёлтого Дракона (Huanglong, 黄龙) и там же – самую длинную очередь на фуникулёр, такую длинную, что та толпа, которая собирается воскресным вечером в предзакатные часы у касс Peak Tram’а в Гонконге можно смело считать детским утренником в поселковой средней школе деревни «Вымиралово». Мы ехали вдоль толстой живой змеюки, состоящей сплошь из разномастных китайских туристов, их разномастных китайских детей, подруг и прочих родственников, их немыслимо дорогих и очень похожих на телескопы зеркалок и медитативно-скучающих физиономий. На типичной для горного участка автобусной скорости (пожалуй, не более 40-45 километров в час) мы ехали мимо них минут пять, ехали и ехали, и снова ехали и ехали, и еще вот немного… Сначала я жутко испугался, что завтра с утра нам предстоит влиться в эту вакханалию и упрямо стоять, стоять и ждать своей очереди за билетиками до самого заката, а потом провести там ночь и может быть даже встретить красивейший горный рассвет… но очередь была явно длиннее всякого испуга, и под её конец я успел не только успокоиться, но даже порядком соскучиться и пару раз хорошенько зевнуть.
И, наконец, проведём два вот-уж-точно незабываемых дня в «пространствах исключительной природной красоты и эстетической важности» (если верить описанию в Wikipedia и своим собственным глазам) национального заповедника Цзючжайгоу (Jiuzhaigou, 九寨沟), где нарушим почти все правила поведения прилежного туриста, ну разве что только местного яка не изжарим на костре из вековых елей.
А На обратном пути в «манящий» серый Харбин, еще раз пройдемся по Сианю и его колокольно-барабанным башням, совершим опасное восхождение по ну очень скользким тропкам горы Хуашань (Huashan, 华山) и увидим крайне напряженный в ожидании восемнадцатого… нет, вот так: Восемнадцатого Съезда Партии, а, кроме того, заваленный совсем нежданным снегом Пекин, где отведаем неплохого кофе и вкуснейших пирожков с морковью.
Всего планируется три части отчёта, не считая этого поэтически-словоблудного введения.
До встречи на электронных страницах!
