Канун китайского Нового года: традиции и обряды

Продолжаем публиковать отрывки из книги «Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии. Новый год» в рамках недели Китайского Нового года в Магазете

Традиции празднования кануна китайского Нового года

Подготовка к встрече Нового года занимала большую часть последнего месяца уходящего года — «месяца ла», унаследовавшего свое название от древнего праздника Нового года. Своеобразной прелюдией к новогодним торжествам можно считать обряда 8-го дня последнего месяца, которые восходили к празднику ла. Еще в VI в. в районах среднего течения Янцзы в этот день устраивали маскарадные шествия, символизировавшие изгнание нечисти, а также приносили жертвы предкам и богу домашнего очага, чтобы возродить животворящую силу земли. Поговорка тех времен гласила: «Гремят барабаны ла — растет весенняя трава».

В средневековье обряды «восьмерки месяца ла» испытали сильное воздействие буддизма, в религиозном календаре которого.эта дата отмечалась как день прозрения Будды. В монастырях Северного Китая монахи в этот день совершали церемонию омовения статуи Будды и готовили особую постную кашицу — так называемую кашу семи сокровищ. В народном быту до недавнего прошлого был широко распространен обычай готовить «кашу восьмого дня ла» (ла-бачжоу). В богатых домах для ее приготовления хозяйки использовали более двух десятков компонентов: крупы различных злаков (но не муку), специальный «старый рис», долго хранившийся в кладовой, финики, каштаны, миндаль, бобы, фасоль, сливы, кедровые и грецкие орехи, арбузные семечки, горох, зерна водяной лилии и пр. В провинции Гуандун одним из важнейших компонентов лабачжоу была редька. Готовую кашу, разложенную в чашки, покрывали сахарной пудрой и корицей. Первую чашку ставили на алтаре предков, а часть приготовленного полагалось до полудня разослать в подарок родственникам и друзьям. Чашки с кашей, предназначенные в подарок, нередко украшали сверху фигуркой льва с головой из грецкого ореха, туловищем из боярышника, лапами из стеблей лотоса, когтями из арбузных семечек и с мечом из лотосового корня в лапах.

В народе бытовала легенда, согласно которой лабачжоу впервые приготовила одна несчастная мать, которую ее непочтительный сын вынудил просить подаяния у соседей. Что касается буддийской символики этой обрядовой еды, то она в народном сознании связывалась не столько с Буддой, сколько с именем всемилостивой богини Гуаньинь, которая, по преданию, в своей земной жизни преподнесла лабачжоу отцу, прежде чем постричься в монахини. Обе легенды в характерном для китайской культуры ключе соединяют идеи всеобщего сострадания и почтительности к предкам. Заметим, что в некоторых районах Китая, например в провинции Шзньси, в этот день полагалось раздавать еду нищим. Вместе с тем следы древней магии плодородия сохранились в бытовавшем среди северных китайцев поверье, что лабачжоу надо есть целый день, дабы урожай был обильным. В Шэньси крестьяне выливали отвар лабачжоу на тутовые деревья, чтобы обеспечить хороший сбор коконов шелкопряда. Надо сказать, что в Южном Китае буддийский колорит «восьмерки месяца ла» был выражен слабее, чем на Севере. Так, гуандунцы добавляли в ритуальную кашу сушеные креветки и даже мясо.

Во многих районах Китая приготовления к встрече Нового года начинались после полнолуния последнего месяца. В уезде Цюйсянь (Сычуань) сохранился обычай в полдень 16-го числа совершать поклонения богам и предкам, а вечером наносить визиты родственникам и друзьям. На рынках и улицах городов день ото дня росло число торговцев, продававших специальные новогодние товары. Приобретение новой одежды, провизии, украшений, подарков и прочего реквизита предстоявших торжеств, даже если оно ограничивалось только самым необходимым, требовало немалых затрат. К тому же обычай предписывал расплатиться со всеми накопившимися за несколько последних месяцев, а иногда за целый год долгами. Кредиторы использовали все средства для того, чтобы вернуть данное в долг, вплоть до устройства на ночлег у дома должника и даже физической расправы над ним, а должникам, не имевшим надежды «спасти лицо», приходилось скрываться вдали от дома или в местном храме, жертвуя церемонией встречи Нового года в кругу семьи. О предновогодних тяготах бедняков свидетельствуют поговорки, гласящие: «Пережить Новый год что через пропасть прыгнуть», «Люди денежные встречают Новый год, люди безденежные встречают разорение».

В императорском Китае в один из трех дней, с 19-го по 21-е число последнего месяца, все государственные канцелярии и учреждения закрывались на новогодние каникулы, длившиеся целый месяц. На время этих каникул печати канцелярий хранились под замком, и лишь на случай экстренных дел оставлялись бланки указов с приложенными печатями. На месяц прерывались и занятия в школах. Ослабление полицейского надзора и оживленная предновогодняя торговля представляли исключительные шансы многочисленной нищей братии в городах. Собравшись большими группами, нищие устраивали налеты на лавки или беззастенчиво вымогали деньги у бродячих торговцев и прохожих. В середине прошлого столетия русский наблюдатель назвал поведение пекинских нищих в канун Нового года «истинным террором нищенства».

Бог очага Цзаован и его свита
Бог очага Цзаован и его свита

За неделю до Нового года, в 23-й день 12-го месяца, жители Северного Китая совершали обряд проводов на Небо божества домашнего очага Цзаошэня, больше известного в народе под именами Цзаована или Цзаоцзюня.

Культ Цзаошэня сложился приблизительно к III в. до н. э. в результате слияния древних культов бога огня и богини домашнего очага. Уже тогда Цзаошэнь считался посланцем небесного Повелителя судеб (Сымин), определявшего срок жизни каждого человека. В этом качестве культ Цзаошэня получил официальное признание, усиленно пропагандировался даосами и без существенных изменений дожил до наших дней. Правда, древние китайцы, по-видимому, считали, что Цзаошэнь докладывает небесному владыке только о дурных поступках своих подопечных, а впоследствии возобладало-мнение, что он сообщает обо всех событиях, плохих и хороших, происходивших в доме. В итоге Цзаошэнь искуси» совместил в своем лице функции домашнего соглядатая и покровителя, от которого зависят счастье и благоденствие семьи. До X в. поклонения Цзаошэню устраивались в 8-й день последней луны, в течение нескольких последующих столетий — на 24-й день. Южные китайцы и в XIX в. оставались верны этой дате, а те, кто обитал в лодках (особая этническая группа ханьцев на южном побережье), как неполноправная категория населения, должны были чествовать своего покровителя днем позже — 25-го числа. Впрочем, торжественные проводы Цзаошэня накануне Нового года не мешали и не мешают многим китайцам считать, что семейный покровитель отправляется на небеса каждый месяц или даже каждые несколько дней.

Исторические сведения об облике Цзаоваиа весьма противоречивы. В древности, согласно некоторым данным, он имел устрашающий вид. и всклокоченные волосы — вероятно, по ассоциации с клубами дыма, поднимавшимися из очага к небу. Вместе с тем его могли представлять и в образе прелестной девушки, что было популярно еще в VIII —IX вв. Средневековые даосы изображали Цзаована старухой. В течение последних нескольких столетий домашний патрон повсеместно имел вид почтенного мужчины, изображавшегося в паре с супругой, если он украшал семейный очаг, или одиноким, если его портрет вывешивался в других местах, например в лавке. В литературе зафиксировано до десятка легендарных прототипов и имен кухонного бога (наиболее распространенное из них — Чжан Дань), но в быту сколько-нибудь серьезного значения им не придавали.

Китайский новогодний лубок
Новогодний лубок. Бог очага с супругой. Справа и слева надпись: Поднимется на небо — расскажет о хороших делах, вернется во дворец — принесет счастье

Цзаован обитал в нише стены за очагом. Здесь хранился его отпечатанный на бумаге портрет. Те, кто не мог купить даже этой дешевой картинки, довольствовались полоской бумаги «счастливого» красного цвета. На рис. 1 воспроизведено стандартное изображение Цзаована. На верхнем поле оригинального портрета напечатан титул бога: «Повелитель судеб из Восточной кухни», на его правом и левом краях — стандартные надписи-пожелания: «Поднявшись на Небо, говори о хороших делах», «Вернувшись из Дворца, ниспошли удачу и счастье». В руках бог держит табличку для записей, у его ног стоит лошадь, на которой он ездит в Небесный дворец. На «семейных» портретах Цзаована непременно изображались кошка, собака и петух, символизировавшие благополучие и довольство семейной жизни.

Согласно народному поверью, Цзаован с особенным пристрастием наблюдал за поведением женщин, и тем в течение года приходилось соблюдать многочисленную табу, касавшиеся их поведения на кухне: не расчесывать волосы, не принимать ванну, не браниться, не ставить грязные вещи на очаг и не резать на нем, не сидеть на хворосте и пр. Запрещалось также жечь исписанную бумагу, ибо Цзаован, как ни странно, слыл в народе неграмотным и потому мог ошибочно доставить сожженную бумажку небесному владыке. Согласно другому поверью, распространенному на юге страны, кухонный бог был глуховат, поэтому, чтобы избежать недоразумений, в его присутствии не разрешалось петь.

Хотя Цзаован доставлял больше всего хлопот женщинам, поклонение ему по традиции было прерогативой мужчин. В Северном Китае правило это соблюдалось настолько строго, что при отсутствии мужчины в доме для предновогодних проводов бога приглашали мужского родственника, жившего по соседству. «Мужчины не поклоняются луне, женщины не поклоняются очагу» — таков был общепринятый обычай. На Тайване в наши дни мужчины уже не обладают монополией на принесение жертв Цзаовану, а в южной части острова ему поклоняются преимущественно женщины. В современном Гонконге в одних частях города Цзаовану может поклоняться любой член семьи, в других — только старший мужчина. Ситуация на Тайване и в Гонконге отражает разложение и трансформацию древнего культа в новых условиях.

Обряд проводов Цзаована проходил следующим образом. В благоприятный для его отбытия час перед изображением бога зажигали свечи и благовонные палочки, ставили подношения — главным образом сладкие блюда: конфеты из сахара, засахаренные фрукты, жареные бататы. По всему Китаю обязательной принадлежностью обряда было пирожное из клейкой рисовой муки, так называемое новогоднее пирожное (няньгао 年糕). Прежде оно символизировало находившиеся в период правления династии Цин (1644—1911) в денежном обращении слитки серебра — юаньбао (существовали и специальные жертвенные деньги юаньбао, имитировавшие такие слитки 元宝). Кроме того, по всему Китаю в жертву богу очага приносили вино, цыплят, свинину, иногда баранину, на юге — рыбу. Северяне ставили для лошади Цзаована блюдце с водой и мелко нарезанным сеном, рядом клали красный шнурок — узду для Небесной лошади. По обычаю, зафиксированному с X в., рот бога мазали жертвенным пирожным или медом, чтобы губы у него слиплись и он не мог много говорить в небесных чертогах или по крайней мере пребывал бы в благодушном настроении и говорил только хорошее о своих подопечных. Нередко с этой же целью на портрет Цзаована брызгали вино или лили вино на очаг, чтобы подпоить божественного покровителя, или же бросали в горящую печь сахар. В Хайфэне (провинция Гуандун) на алтаре Цзаована водружали четыре стебля сахарного тростника, которые называли «ногами лошади Цзаошэня». Иногда зажигали ветки сосны и кипариса, с древности ассоциировавшихся в Китае с долголетием; для многих дым от горевших веток символизировал облака в небесах, куда направлялся кухонный бог.

Старший мужчина в семье отбивал поклоны Цзаовану и произносил нехитрую молитву: «Говори побольше хорошего и поменьше плохого». Затем алтарь Цзаована торжественно выносили во двор, следя за тем, чтобы бог всегда был обращен лицом к югу, как подобает правителю. Там изображение бога вместе с жертвенными деньгами сжигали под оглушительные разрывы хлопушек (его могли сжигать и непосредственно в очаге). Одновременно на крышу кухни бросали горошины и бобы, что имитировало звук удаляющихся шагов Цзаована и стук копыт его лошади. Эти подношения должны были обеспечить в будущем . году изобилие корма для скота.

В обряде проводов Цзаована на севере и юге Китая существовали заметные различия. Так, на Тайване и в некоторых других районах Южного Китая нет обычая мазать богу рот сладким, лить вино на очаг, поклоняться лошади бога; кроме того, тайваньцы не просят Цзаована не сообщать ничего дурного об их поведении, а лишь молят о благоденствии семьи. В провинции Фуцзянь в прошлом веке многие семьи чествовали Цзаована дважды, совершая 23-го числа так называемое мясное подношение, а на следующий день — овощное. В обоих случаях наряду с мясными или овощными блюдами кухонному богу преподносили большое количество фруктов; в то же время жертвовать ему рис не было принято.

Подробнее о книге «Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии. Новый год»

Р. Ш. Джарылгасинова, М. В. Крюков отв. редакторы
Издательство «Наука» 1985 г.

Эта коллективная монография представляет собой первое в советской и мировой науке исследование обычаев и обрядов, связанных с праздником Нового года у китайцев, корейцев, японцев, монголов и тибетцев. Книга написана как на литературных источниках, так и на полевых материалах, собранных авторами в изучаемых странах — КНР, МНР, КНДР, Японии. На большом фактическом материале монографии решаются теоретические проблемы календарной обрядности, выявляются функциональная направленность обычаев и обрядов, древняя символика игр, развлечений, историко-культурное взаимодействие и типологическая общность.

Книга в магазине OZON

Фото аватара

Автор: Редакция

Магазета — интернет-издание о Китае и китайском языке