Урбанизация по-шанхайски

Двадцатый век выдался энергичным для многих стран и культур, не избежал его динамичных метаморфоз и Китай. Хотя многие пертурбации стерлись из человеческой памяти, шрамы от этих перемен остались в облике китайских городов, таких Шанхай, оказавшихся в самом эпицентре истории.

Однако изменения продолжаются и в новом веке, требуя от городов неустанно трансформироваться под условия современного образа жизни, а иногда заставляя вместе с неэстетичными “шрамами” стирать их прошлое. Чтобы разобраться, как история и современность уживаются в облике города, мы решили побеседовать с Катей Князевой, автором книги Shanghai Old Town: Topography of a Phantom City, изданной в Шанхае в конце прошлого года.

Как часто бывает, профессиональный интерес Кати Князевой к истории Шанхая и проблемам планирования городского пространства вырос из увлечения. Переехав сюда после нескольких лет жизни в Сеуле, она была очарована смешением временных и культурных пластов в архитектуре города. После столицы Южной Корее, практически отстроенной с нуля после Второй мировой войны, Шанхай с его неожиданным рисунком улиц, вековыми фасадами и переполненными жизнью лилунами (里弄, аналог пекинских хутунов) располагал к прогулкам и фотонаблюдениям.

Но еще большей интерес у Кати вызвал район Старого города – кусочек Шанхая, существовавшего задолго до 1843 года, когда он был “открыт” иностранцами. Оказавшись там случайно, она было приятно удивлена, что в самом центре многомиллионного города существует параллельный мир, полный тепла, уюта и жизни. Сначала Катя стала ездить через него на велосипеде, потом все чаще стала приезжать с фотоаппаратом: ничего не планируя, она позволяла себе “потеряться” в его переулках.

Постепенно появились и первые “открытия”, вроде полуразрушенного спортивного зала начальной школы с иезуитской символикой в интерьерах, которые требовали ответов. Катя стала собирать информацию в книгах и интернете, постепенно дополняя карту новыми объектами, стоящими внимания. Со временем появилась потребность делиться открытиями, и Катя стала организовывать пешеходные туры. А в какой-то момент пришла идея издать книгу с фотографиями и историями Старого города, на реализацию которой потребовалось семь лет.

За годы изучения и фотодокументации Шанхая Катя стала свидетелем тех изменений, которые претерпел облик города с конца первого десятилетия 2000-х, что подтолкнуло ее расширить интересы с простых рассказов истории до проблем урбанизации, городского планирования и существования человека в городской среде. Поэтому именно ей мы решили адресовать вопросы о переменах, которые переживает облик Шанхая в наши дни.

Шанхай умер. Да здравствует Шанхай!

Шанхай неоднократно переживал всплески урбанизации. После открытия порта в середине 19-го века население города удвоилось до 250 000 человек, а к началу 20-го века в городе проживало уже 650 000 человек. А к концу Второй мировой войны город вмещал 4 млн жителей со средней плотностью 63 500 человек на кв. км. Строительство лилунов, во многом, было ответом на столь спешное развитие (и коммерчески выгодным). В узких аллеях двух-трехэтажных домов растворялась очередная волна мигрантов и формировался особый “шанхайский” уклад жизни.

После образования КНР число жителей Шанхая продолжало расти – к середине 80-х оно превысило 7 млн. Строительство велось не так активно, поэтому жилищный вопрос все больше решался уплотнением: в центре города плотность достигала 160 000 человек на кв. км, жилое пространство более 200 000 семей составляло менее 4 кв. м на человека, из них 15 000 – менее 2-х метров. В городе было более 3,5 млн кв. м трущоб и 11 млн кв. м старых домов в лилунах, лишенных даже самых базовых коммунальных удобств.

Неудивительно, что когда в конце 80-х уже в 10-миллионом городе начался активный снос старых домов и строительство нового современного жилья, этот процесс расценивался, как неотъемлемая часть прогресса, и вызывал скорее воодушевление даже у тех, кого выселяли в пригород. Те же, кто решался отстаивать сохранение старого дома и привычного уклада жизни, чаще подвергались критики со стороны соседей и общественности. Как отмечает автор книги Shanghai Gone: Domicide and Defiance in A Chinese Megacity Цинь Шао, к 2004 году 70% лилунов были снесены, а они составляли 80% жилья, построенного в Шанхае до 1980 года.

Сейчас разрушение кварталов, построенных в начале 20-го века, продолжается, хотя осталось уже не так много. И главным мотивом является далеко не необходимость очистки города от трущоб. Как отмечает Катя, границы Шанхая были окончательно закреплены, и больше город расширяться за счет соседним провинций не будет. В то же время основным источником дохода города является продажа (долгосрочная аренда) земли: его разбивают на куски и продают.

Естественно, что к застройщику выдвигают определенные требования, которые в большинстве случае уже после завершения сделки начинают игнорировать. И даже если муниципальное управление по сохранению наследия попытается вмешаться, его действия редко вызывают резонанс у руководства города. Поэтому от сноса защищены лишь памятники архитектуры, например, “Сад радости”. Участь остальных построек практически остается на совести застройщика.

Однако выселение и снос начинаются еще до того, как появляется окончательный план “реконструкции”. Например, в настоящее время решается судьба огромного района к северу от Старого города, а известные дома “с галереями” вдоль Цзиньлинлу уже заблаговременно освобождены от жильцов. Застройщику проще снести и перестроить все с нуля, чем вкладывать в реконструкцию. Городу, по большому счету, все равно.

Реставрация vs. cтерилизация

Не все здания старого Шанхая идут под снос, некоторые из них “восстанавливают”. Правда, подобная реконструкция приводит лишь созданию “лубочного” образа Восточного Парижа: те же районы Синьтяньди или Sinan Mansion хотя и считаются городом удачными примерами восстановления, по сути перестроены с использованием современных материалов без какой-либо попытки сохранения их первоначального облика. Но главное – они лишились своей первоначальной функции – быть домом, а превратились в бутики и рестораны. И видимо, это лучшая судьба, уготованная “выжившим” лилунам: ее ожидает и единственный сохранившийся квартал в восточной части Хуайхайлу – Шансяньфан (尚贤坊).

Французской концессии повезло немного больше. Во-первых, изначально многие частные дома и апартаменты строились более качественно, хотя после 1949 года и они стали жертвами вынужденного “уплотнения”. Во-вторых, тихий низкоэтажный Шанхай с уютными аллеями по нраву и тем, кто имеет право голоса в руководстве города. Например, в начале 2000-х французская компания попыталась выкупить полностью квартиры в Wukang Mansion, что на перекрестке Уканлу и Хуайхайлу, но получила отпор: хотя дом населяли в основном пенсионеры, но, видимо, не самые простые.

Меньше повезло зданию в стиле арт-деко Gascogne Apartments, расположенные также на Хуайхайлу, недалеко от перекрестка с Чаншулу. Оно было выкуплено, массово реставрировано, дизайн квартир был приведен к единому стилю. Сейчас в этом полупустом доме могут позволить снимать жилье лишь крупные иностранные компании для своих самых ответственных сотрудников.

Однако даже в Старом городе можно найти примеры более удачной реставрации. Еще в 90-е годы массово реставрировали целый переулок – двухэтажные домики превратили в трехэтажные, оборудовали раковины в пролетах, провели коммуникации. В китайских блогах популярен пример реставрации семейной пельменной, недалеко от храма Конфуция. Но они скорее исключение, чем правило. Большинство либо уже снесено, либо ждет своей очереди.

Городские фантомы

Многие жители старых районов действительно ждут, когда им предложат компенсацию. Конечно, когда люди в течение многих лет живут в аварийных зданиях, их не трудно убедить, что окраина Шанхая – не самая плохая альтернатива. Однако, по мнении Кати, это желание во многом навязано: информационная среда формирует мнение, что разрушение до нуля – это необходимая жертва прогрессу, а его не остановишь.

Хотя многие пожилые люди, всю жизнь прожившие в стесненных условиях, предпочли бы сохранить свой привычный образ жизни, но редко у кого хватает решимости бороться за свои права. Несколько таких отчаянных примеров приводит в вышеупомянутой книге Цинь Шао: некоторые настолько близко принимают к сердцу утрату “дома”, что превращают борьбу за свои права в цель жизни. Например, автор книги вдохновился на исследование, когда ему рассказали о бывшей воспитательнице детского сада, которая в течение десяти лет заваливала жалобами государственные службы на всех уровнях, от районного до национального.

Но такие активисты редко находят поддержку даже в собственных семьях. Большинство попадается в уже отработанную “ловушку”: власти объявляют, что квартал идет под снос, жители перестают заботиться и о так ветхих постройках, а через 7-8 лет они уже готовы съехать за минимальную компенсацию.

Выселение жильцов не означает, что квартал будет снесен в ближайшее время. Многие остаются в таком фантомном состояние на годы: дома стоят, но они уже списаны из жилищного фонда. Нередко их населяют нелегалы, которые самостоятельно решают вопрос электро- и водоснабжения. Как правило, это вполне приличные семьи, которые просто откладывают деньги для покупки жилья и экономят на аренде. За несколько лет они вполне обживают списанные квадратные метры, предпочитая не думать о том, что живут на пороховой бочке – когда-нибудь и их лишат этого дома. В некоторых случаях власти закрывают глаза, но иногда принимают более агрессивные меры защиты от нелегалов: пробивают стены, крыши, забивают фанерой окна.

Другой пример фантомов представляют здания, имеющие историческую ценность: застройщик не имеет права их сносить, но и часто не предлагает никаких планов по его реставрации. Подобным примером служит здание Гильдии морских торговцев в Дунцзяду. Оно наравне с католическим собором осталось украшать огромный пустырь к югу от Старого города. В отличии от действующей церкви его будущее неопределенно, а следы прошлого не позволят ему долго выстоять без реконструкции или хотя бы консервации.

Свидетели

Перемены, видимо, являются единственной постоянной чертой Шанхая. 150 лет назад, когда первые британские поселенцы покупали землю у местных жителей, успех сделки часто решала договоренность с городским главой. И тогда жители вряд ли встречали перемены с радостью. Но как тогда, так и сейчас единственное, что остается, – это следовать старой китайской традиции ведения хроник и фиксировать исчезающий город в документах и фотографиях.

И по словам Кати Князевой, таких энтузиастов в Шанхае много. Например, студенты университета Тунцзи составили подробную карту района Янпу, где когда-то были фабрики и жилые районы рабочих. Многие ведут блоги, особенно пожилые шанхайцы: они дотошно с картами, фотографиями рассказывают истории отдельных зданий и кварталов. Конечно, их информация не всегда является достоверным источником и требует проверки, но она наполняет довольно сухие данные архивов и хроник живыми историями.

И возможно, что это судьба Шанхая оставаться “вечно молодым” городом, не чуждым пластической хирургии. И лишь редкие не попавшие под нож кусочки прошлого будут выдавать его довольно солидные годы.

Для заглавной иллюстрации использована работа гонконгского фотографа Фань Хо. Источник: re-actor.net.