«Я было хотел начинать учиться по-китайски». Именно так однажды написал Толстой в своем дневнике. И эта фраза не была порывом врожденной страсти к самообразованию или стариковской блажью, выучить китайскую грамоту Лев Николаевич захотел, стремясь как можно лучше понять учение другого знаменитого старца – Лао-цзы. [1]
Действительно, Толстой дважды принимал активное участие в переводе «Дао Дэ Цзина» на русский язык: сначала совместно с русским специалистом, а спустя два года с японцем Кониси Масутаро, специально приехавшим по приглашению Льва Николаевича в Ясную Поляну. И все это вопреки бытовавшей в то время в среде русской интеллигенции неприязни к учению Лао-цзы, начавшейся с подачи знаменитого синолога Васильева и подхваченной не кем-нибудь, а самим Соловьевым.
Что же, в конце концов, так привлекало Льва Николаевича в учении Лао-цзы?
Сам он написал буквально следующее:
«Сущность учения Лао-цзы есть та же, как и сущность учения христианского. Сущность и того, и другого в проявлении, посредством воздержания от всего телесного, того духовного божественного начала, которое составляет основу жизни человека»
А 24 марта 1884 года он записывает:
«Как удивительно ясно и сильно выражение Лао-цзы, что небо производит всё, и могущественно, потому что оно всегда искренно» [2]
Лев Николаевич даже не «побрезговал» сравнить Дао Дэ Цзин с Первым посланием от Иоанна.
После подобных мыслеизлияний Толстой, естественно, был обвинен в попирании православной веры, ереси и чуть ли не в распространении буддизма в России, подвергся ожесточенной критике со стороны образованной общественности, как известно, несколько позднее даже был отлучен от церкви.
Сейчас мы ясно понимаем гений Толстого – его умение подняться над религиозным догматизмом, осознаем универсальность, всеобщность его учения. Лев Николаевич много времени посвятил изучению разных религий и настаивал на необходимости знакомства простого народа с ними. Эти книги (Лао-цзы, Мен-цзы, Чжуан-цзы) вместе с Евангелием, книгами выдающихся европейских мыслителей должны были бы, по мысли Толстого, “служить миллионам читателей путеводителем в их “трудах и днях”, принести им ощутимую пользу, повлияли бы на общее развитие истории”.
Он считал, что «Будда, Конфуций, Лао-цзы, Сократ, Христос делали только то, что они откидывали ложь личных заблуждений, нараставшую на эту истину, и показывали истину во всей её чистоте».
Именно эта чистота и стала толстовским “Дао”, если хотите, тем стержнем, который он пронес через все свое творчество, следуя естественной природе и двигаясь во многом против течения. Перефразируя Лао-цзы, Лев Николаевич писал: «чтобы быть сильным, надо быть подобным воде. Оттого, что она так уступчива, она нежней всего и сильнее всего».
Лев Николаевич особое внимание уделил принципу недеяния. Многим современникам Толстого, людям, на глазах которых происходила промышленная революция (в России), общество стремительно менялось, вставало на капиталистические рельсы, людям, от которых время требовало постоянного движения вперед и только вперед, этот принцип казался нелепым и вздорным. Действительно, как можно ничего не делать, когда все вокруг бегут, когда наука ежедневно предлагает новые удивительные достижения? Тем не менее, именно этот принцип особенно полюбил Толстой: «Недеяние – философия «великого понимания»: вроде того, как не следует делать никаких усилий для того, чтобы высвободить птенца из скорлупы. Это может только повредить ему. В своё же время он сам вылупится силой своей сущности. Так что неделание не значит ничего не делание, а может быть, один из самых активных по сосредоточенности процессов в нашей жизни».
Широко известен факт, как Толстой при помощи Лао-цзы (а может быть, это Лао-цзы беседовал с Золя через Толстого) полемизировал с Эмилем Золя относительно вопросов человеческого развития, достижений науки и техники. В этом споре во многом отразилось состояние умов европейской интеллигенции конца 19 века. В ответной статье «Неделание», Лев Николаевич рьяно доказывал, что если бы ученые НЕ ДЕЛАЛИ оружия, опиума и прочего, человечество от подобного неделания только бы выиграло. Он добавляет: «Это великая истина, слишком часто забываемая нами. Если бы мы признавали обязательность этого учения, мы бы понимали, что нельзя начать делать доброе, не перестав делать злое, прямо противоположное этому доброму».
Итак, в этой идеологической приверженности Льва Николаевича Толстого (о заслугах и значимости которого писать смысла, полагаю, нет) к учению Лао-цзы есть удивительная особенность, определенный посыл последующим поколениям. Факт принятия великим человеколюбцем Толстым основ даосизма как одну из главных составляющих добродетели человеческой – это своеобразная духовная глобализация, унифицирование общечеловеческих моральных принципов, возвышение всечеловеческой любви над догмами любой религии и церкви и над устоями любого государства. Приняв учение Лао-цзы, который призывал к безвестности, следованию естественным законам жизни, Лев Николаевич как бы порекомендовал нам одуматься, опомниться, забыть о половых, расовых, религиозных и проч. предрассудках, и осознать, наконец, законы жизни, единые для всего человечества.
«Человек может жить для тела или для духа. Живи человек для тела, – и жизнь – горе, потому что тело страдает, болеет и умирает. Живи для души, – и жизнь – благо, потому что для души нет ни страданий, ни болезней, ни смерти»
— Л.Н. Толстой/Лао-цзы [3]
проследить параллель между даосизмом и толстовством, мультикультурализм, так сказать (не удержался от новомодного словечка))
а по поводу быдла и авторитетов…было б очень неплохо, если б и в наше время появился некоторый нравственный авторитет, наподобие Толстого. Видел недавно кадры, как Толстого встречали толпы простых людей в Петербурге. сейчас так встречают поп-звезд и всякое другое говно.убежден, что появление нравственного авторитета уровня Льва Николаевича весьма бы оздоровило современное российское общество, хотя это идеализм
Олег, “параллель между даосизмом и толстовством” это скорее кросс-культурализм :)
Так много текста по “сущности” учения от батьки Толстого, что невольно вспоминаешь книжные полки, где толщина книг пытается раздуть эту самую суть. ;)
Да всё просто – будьте самими собой, и любите жизнь. Воздержание здесь не причём. Всё это такие спекуляции в попытках объединить невежественное быдло хоть к чему-то, чтобы оно успокоилось, и прислушалось к себе, а не авторитетам. Хотя Толстой в этом случае сам выступает авторитетом…
А так – отдайся потоку Дао – энергии жизни, живи с вдохновением, будь ребёнком – на всё смотри по новому. Вот и вся суть. Вщемлять это в какие-то ещё догмы и полуучения, нравственности и правила как раз претит самому духу Лао Цзы.
Этим и вызвана причина его якобы скрытной жизни. На самом деле он просто понимал, что у каждого должна быть свобода, чтобы быть в этом потоке Дао, который и есть сама Жизнь.
Так то. :)
Гениальный ответ: “Я Толстого не читал – книги больно толстые, но я считаю…”.
-“будьте самими собой, и любите жизнь” – это ответ амёбы – он а сама по себе простейшее и просто любит жизнь.
Размышления, сопротивление среде, толпе ил своим противоречивым желаниям – ей неизвестны.
“Ветер подул – и я туда, температура изменилась? кислотность? и я с ними. Главное быть в потоке. Кому-то хреново? – это иллюзия.”
Так ведь дерьмо плывёт по потоку. А человек иногда против…
Если вас задело – вы не в потоке Дао. Пока вы живой человек.
две продажных шкуры – сначала толстой потом горбачев, и продана россия.
Почему Толстой продажный?и кому продался? китайцам?
ROFL
мощно!
Очень интересно, глубоко! Огромное спасибо!!!
Спасибо огромное автору.
Замечательнейшая статья.
“Добавлю лишь, что Толстой перед смертью просил к себе священника, но близкие не допустили к нему. Александра Львовна потом неоднократно упрекала себя в этом, считая себя основной виновницей несостоявшегося покаяния её отца. Но на всё – воля Божия!” (комментарии после статьи. Кто хочет узнать -найдёт источник)
Ремарки вверху текста прошу не считать за Истину. Это Личное и только Личное. Остальное здесь сказали люди знавшие Толстого Лично, любящие его и его творчество, или хотя бы неравнодушные к нему, но не желающие погреться в его лучах.
Поэтому рано ставить знак равенства: “Толстой … Свет Истины, моё мнение …мнение России”, пока лично вплотную не коснётесь умирания:
“Не Смерть пришла за Толстым, но Толстой за Смертью. Для этого ему не нужно было накладывать на себя руки. Точно на свидание, точно заранее зная, где она будет ждать его, Толстой вышел из дома. На станцию Астапово он прибыл больным, дрожащим, теряющим память и заговаривающимся. Он пролежал несколько дней в жару и в бреду. Из Оптиной пустыни приезжал к нему старец игумен Варсонофий, но ему было отказано в свидании с Толстым, который вскоре после этого умер.
Сын Толстого Лев Львович вспоминал потом: «В день и час смерти отца все три самые близкие ему женщины – моя мать, сестра Таня и Тётя Маша, сестра отца, слышали шаги за дверями, стуки в стену и шум за окнами, а я видел во сне такие страшные сны, что в ужасе просыпался. Я видел отца, измученного, истерзанного в те самые часы, когда он во всяческих страданиях умирал в Астапове»…
Светлана Замлелова, член Союза писателей России”
-Несмотря на свою великую Самость, Толстой понимал, что человек не может быть мерилом всех вещей ибо “всяк человек -ложь” и это и свои заблуждения он истинно осознал только перед лицом смерти, поэтому стремилс я в Оптину пустынь к старцу Варсонофию:
“Преданный Церковью анафеме, Толстой не был верующим христианином и примирения со смертью искал где-то вне христианской церкви, одновременно мечтая о земном счастье и утверждая, что «смерть есть радостное событие в конце каждой жизни». В поисках ответов на вечные и «проклятые» вопросы Толстой необыкновенно похож на другого баловня судьбы -Екклесиаста, вздыхавшего, взирая на жизнь и смерть: «Всё суета сует». И подобно Екклесиасту, пришедшему к выводу, что обрести счастье человек способен через делание добра и слияние с Богом, Толстой пришёл к толстовству, проповедуя непротивление злу и некое обезличенное божество, которое есть любовь и желание блага всему существующему. То есть в отличие от Екклесиаста, Толстой условием для человеческого счастья признавал только делание добра. Но это искусственное, надуманное учение не принесло счастья даже самому его основателю. Толстой, обладавший необычайной плотской силой, слишком любил жизнь и её радости, слишком хотел продолжения собственной жизни, а потому ненавидел Смерть, которая однажды, как было доподлинно известно Толстому, лишит его всех жизненных благ. Но следом ненависть к смерти обернулась ненавистью к самой жизни, влекущей преходящими радостями, манящей и тут же всё отнимающей. И тогда Толстой принял решение самому отправиться навстречу Смерти, чтобы раз и навсегда покончить с «арзамасским ужасом». Их встреча состоялась на станции Астапово Нижегородской губернии 20 ноября (н.с.) 1910 г.”
– Чем здесь гордится? в чём пример для подражания?
“«Земную жизнь пройдя до половины», Л.Н. Толстой очутился однажды «в сумрачном лесу». На 41 году жизни – а Толстой прожил 82 года – Лев Николаевич, выехав по земельным делам в Пензенскую губернию, остановился ночевать в Арзамасе. В ту же ночь произошло нечто странное, о чём впоследствии Толстой напишет в письме жене и в рассказе «Записки сумасшедшего». «Я лёг было, – повествует герой рассказа, – но только улёгся, вдруг вскочил от ужаса. И тоска, и тоска – такая же душевная тоска, какая бывает перед рвотой, только духовная. Жутко, страшно. Кажется, что смерти страшно… Как-то жизнь и смерть сливались в одно. Что-то раздирало мою душу на части и не могло разорвать…»”
Здорово, какая хорошая цитата!
Желаю вам никогда не узнать, что такое духовный кризис, и что такое “темная ночь души”.
Мне кажется вы повторяете внешнее “общественное мнение” о гении Толстого, гений – есть “истина и добро”. А месть люди мыслящие иначе:
“Чехов в письме Горькому написал как-то о Толстом, что тот «боится смерти, не хочет сознаться в этом и цепляется за тексты из Священного Писания». Чехов как никто другой понял творческий пафос Толстого и сформулировал его предельно чётко. Творчество Толстого ориентировано на преодоление страха смерти. То ненавидя смерть и отвращаясь от неё, то заклиная, то пытаясь её задобрить – в редком своём сочинении Толстой не касался темы смерти.”
а кто не боится смерти? и у какого автора не затронута тема смерти в произведениях?
разве только у попсового автора. Толстой – велик в наших глазах и в своих (в большие моменты жизни).
Это мнение прерывается всё чаще и становится перед ним единственной Истиной в минуты смерти.
В минуты прозрения своей жизни Толстой написал “Исповедь” , за которую его осуждают последователи его же Великой Идеи – идола толстовцев, либо намеренно прячут те, кто пользуется этой идеей в своих целях – революционеры и прочие безумцы, или просто мерзавцы.
Этот человек стоит того, чтобы на его примере ощутить вкус жизни, оценить этот вкус и выбрать свой путь. Потому что по таким шагам и их плодам можно предсказать и свой конец – тоска, метание и отчаяние как у Льва Николаевича или мир и спокойствие.
Статья, надо признать, вскрывает лично мой низкий духовный и культурный уровень (потребителя). Уровень борений Толстого с самим собой был Велик.
Очень интересны дневники его дочери!!!- благодарю вас, зацепили прочесть.
Браво!
“Небо и земля работают под музыку реггей. Никто в мире никогда не слышал этой музыки реггей. Но Лев Толстой писал тексты исключительно для музыки реггей. Е-а!” БГ
Большое человеческое спасибо за статью.
Спасибо за статью! Лев Николаевич Толстой был удивительной величины писатель и мыслитель, жаль не все это понимали в то время.
Очень интересно. Спасибо!
Спасибо, очень интересная статья.
Вообще интересно получаертся: не все синологи синофилы, и не все синофилы синологи:)
ну да..так оно и есть)чтоб полюбить Конфуция не обязательно знать китайский!
Спасибо за статью! А откуда оригинал информации или писали свое видение?
не за что! ну по сусекам….по сусекам…. и нашлось.я брал факты и цитаты, выводы – мои