“Про Пекин-2007”. Путешествие Игоря Алимова.

Про нижеследующее.
Эти заметки лично я не стал бы рассматривать как самоценные, но – скорее в ряду заметок аналогичного характера, сделанных ранее и также размещенных на этом сайте. Все они географически относятся к городу-герою Пекину и именно поэтому взаимодополняют друг друга; что же касается этнографических обычаев китайского народа, то они, как кажется, вечны и неистребимы – по крайней мере, в той их части, что мне повезло подсмотреть в Пекине, не прилагая к тому особенных усилий. А в общем и целом нижеследующий текст как всегда ни в коей мере не должен быть рассмотрен как догма или, упаси Будда, путеводитель, но – суть заметки для таких, как я, не претендующие ни на что большее.
Из сказанного логично вытекает следующий набор ссылок: пекин-2002 и пекин-2004, а также – китайский фотоальбом. Пользуйтесь.

Про самолеты
С некоторых пор я повадился летать в Пекин каждый год как минимум один раз. Это мне приятно. Я люблю этот город и, кажется, Пекин против меня тоже ничего не имеет. И это приятно вдвойне. Ибо на заре своей китаеведной юности мне повезло столкнуться с Шанхаем и провести в нем месяц – и уезжал я оттуда обратно в Пекин с чувством большого облегчения, потому как с Шанхаем как с городом отношения у меня не сложись напрочь. Знаете, как это бывает? Вот вышел из поезда – и уже чувствуешь вокруг некую настороженно-враждебную ауру города, который по одному Будде ведомым причинам не хочет тебя принимать аж с порога; город плюет на тебя и пальца о палец не ударяет для восстановления потерянного контакта. Это, конечно, неуютно и местами тяжело – и с тех пор я так и не решился проверить, не изменились ли наши с Шанхаем отношения с 1991 года. Но я, собственно, не совсем об этом, даже совсем не об этом, а о том, что теперь из Петербурга в Пекин летает нормальный самолет. Раз в неделю в небо уверенно поднимается Ту-214, и, я вам доложу, в салоне его приятно и вольготно, особенно после 154-го самолета, посадка которого в Новосибирске воспринималась не иначе как праздник, потому как можно было размять ноги и прочие затекшие члены организма – если вы не рослый карлик, конечно. Рослому карлику, как уже было сказано, в Ту-154 кайфово. Так что нынче на улице тех, кто отечественными авиалиниями летает с Петербурга в Пекин и обратно – имеет место маленький, тихий и незаметный, праздник. Несколько омрачает его то обстоятельство, что авиакомпания “Россия”, планомерно всосавшая в себя авиапредприятие “Пулково”, зачем-то заключила длительный контракт с “Балтикой” и иного пива на борту не бывает, но мы же с вами не вчера родились и знаем, как подготовиться в путь-дорогу, когда есть “дьюти-фри”? Тут, конечно, затаились свои подводные камни и даже глыбы, и некоторые сограждане, о них должным образом не подумав, в Пекине не смогли самостоятельно покинуть самолет по причине выхода в астрал, подстерегшего их там, где они сидели, а в туалетах при подлете к китайской столице царил первозданный ужас, но какие это, право, мелочи в сравнении с тем, что в полете можно как следует вытянуть ноги! Что нам, в сущности, какой-то заблеванный туалет, когда можно как следует обрадоваться. Собственно, пафос моей речи в данном случае сводится к тому, что радоваться надо вовремя и умеренно, с оглядкой – причем, как по дороге в Пекин, так и обратно. Короче, в полете пить нужно умеренно.

Про бабло
Самолет прилетает рано утром, а именно в 7:45, но это по расписанию, а на деле он, как и всё в этом мире, опаздывает. Что делает человек, прилетевший в другую страну с утра пораньше? Правильно. Заботится об обменять валюту на местные денежки и таким образом доехать до очага культуры, то есть до гостиницы, дабы насладиться предобеденным отдыхом, тем более что разница во времени составляет четыре часа назад.
Тут я должен предупредить бдительного читателя, что, если у него нет жизненно важной потребности менять деньги в аэропорту, то всуе делать этого не следует: тут берут за обмен сорок юаньчиков, от чего повсеместно воздерживаются в городе, включая сюда и банки, и пресловутую бабушку, которая магазин “У бабушки”, наискосок от нашего великого посольства. А ведь сорок юаньчиков – это вкусная и питательная еда, не говоря уже о билете в Юнхэгун. Кстати, у бабушки есть темное циндаоское пиво в бутылках, по три с половиной за емкость, а так это пиво мало где увидишь.
Кстати, про обмен денег в банке. Не могу не процитировать прошлогоднюю запись:

“…А еще мне очень нравится, как в нынешнем Пекине деньги меняют. В смысле – валюту всякую на жэньминьби, то есть на юани. В историческом разрезе процесс от простого идет к сложному.
Так, в 1986 году, когда я оказался в Пекине впервые, вопрос об обмене денег передо мной вовсе не стоял, ибо деньги были выданы уже местные, точнее – не “народные”, а достопамятные “вайхуры”, аналог наших давно ушедших в небытие чеков для всяких “Березок” и прочих “Альбатросов”. И попытки так или иначе через меня ценными “вайхурами” завладеть окружающий китайский народ постоянно делал. Ну я, само собой, высоко нес почетное звание советского человека.
Позднее, в 1990-м, обмен решался еще проще: на любом рынке был пустой стол, за которым сидел местный дагэ или его непосредственная правая рука) – и справа от него лежала толстая пачка юаней, а слева от него стоял калькулятор. Тут был вопрос некоторого торга, незначительного, правда, потому как черный курс был вполне устоявшийся, что естественно.
Еще спустя время я столкнулся с тем, что черный рынок для мелких сумм как-то сам собой рассосался, и теперь над вполне цивилизованно течь в банк или иную контору, занимающаюся обменом. Процесс слегка усложнился: стали просить написать на бумажке имя и где живешь. Окей-ла. Но теперь…
Теперь прихожу я в банк, разжиться, так сказать, местною деньгою – и что вижу? О! Чистота и покой. Порядок и световые табло. Кондиционер и тишина. Ближайший охранник, будучи спрошен, шустро ткнул пальцем в некий экранчик, из которого выскочил кусочек бумажки: там в весьма вежливых выражениях предлагалось ожидать, пока не выкликнут нижеследующий номер крупно) – а уж тогда ласкаво просимо. Меняйте вашу деньгу. Подивившись благости преобразований, я возрадовался и сел ждать. Народу – немного, и в бумажке значилось, что передо мной никого… Прождал я минут пятнадцать – и наконец, произошло: зазвучал трубно мой номер. И вот тут я столкнулся с нововведениями.
Во-первых, чтобы совершить чаемый обмен, нужно иметь с собой паспорт. Во-вторых, требуется заполнить цельных две бумажки – здоровую и поменьше а в это время с паспорта делают ксерокопию). И наконец – сам процесс. Никто никуда не торопится. То есть – совсем. Вовсе. Окончательно.
Эту бумажку перепишите, нужно пользоваться во-о-он той авторучкой, а не вашей собственной. Все меняете? Точно? Ах, там написано! Действительно… Тут клерк отвлекается от моего сложного дела по поводу которого ближайший принтер уже выплевывает какую-то бумажную простыню), потому как ему из другого конца помещения задали вопрос. Следуют пятиминутные переговоры. Подходит некая девушка, начинает разглядывать паспорт. Тычет в него пальцем – на лице ее сомнение. Сомнение на всякий случай посещает и меня: а не поддельный ли у меня паспорт? Мало ли. Клерк уходит во вновь открывшуюся проблему с головой. Девушка тоже. Я стараюсь не дышать. Мало ли. А! Ура. Они нашли на паспорте номер и сопоставили его с тем, что написал я правильной авторучкой): совпадают. Уже хорошо. Мне кажется, девушка разочарована. Но – уходит. Клерк лохматит пачку образовавшихся бумаг и начинает во второй раз раскладывать их по стопочкам, потому что забыл – как было первоначально: ведь у него трудная работа, с ним все хотят посоветоваться по очень я не сомневаюсь) важным поводам. Уже несколько раз это происходило. Невольно можешь напутать.
Я терпеливо жду. Мне хочется китайских денег. Наконец – бумажки устаканились и для верности прокололись булавочкой. Пришла пора налички. Клерк достает громадную, кирпича с два толщиной, пачку сотенных. Я делаю вид, что не удивлен: может, пока я тут сижу – курс евро подскочил до небес. Это даже кстати. Это было бы приятно. Ничего подобного – клерк просто решил из каких-то финансовых соображений пересчитать всю эту пачку, а уж потом отслюнить лаоваю его тысячу. Я жду. Я весь терпение.
Так, пачка пересчитана, перевязана резиночками… и откуда-то из стола извлекается пачка поменьше, прямо скажем, жалкая такая пачка, тьфу на нее, смотреть не на что – и уже из нее начинается финальный отсчет… Приходится подавить радость: она преждевременна. Потому что клерка постоянно отвлекают, а он и рад отвлекаться от такого нудного занятия, как отслюнивание десяти бумажек по сто юаней. Он начинает отсчет в третий раз и – о боги! – пропихивает наконец мне мой паспорт вместе с деньгами и узенькой квитанцией, которой даже подтереться трудно.
Все, труды окончены. Клерк счастлив. Он улыбается. Я счастлив. Я улыбаюсь в ответ. И даже юный охранник на входе – тот самый, что научил меня, куда ткнуть надо, чтобы бумажку с номером получить – тоже очень рад. Занавес.
Впрочем, в разных банках – и даже в разных отделениях одного и того же банка – как я понял, дела обстоят по-разному. Так, в Китайском банке, что на углу Ванфуцзина и Чанъань дацзе, всех пришедших загоняют в единую очередь между двух веревочек – безо всяких номеров на бумажках. А в Торговом банке, что напротив “Ванфуцзин дафаньдянь” мне вообще заявили, что евры им не нужны. Деньги давайте.
Что же будет еще через год, а?..”
Собственно, ничего не изменилось.
Вообще же – каждый год мне все тягостнее дается возвращение из Пекина на родину. В том числе тягостность нарастает именно из-за бабла: несмотря на все победные реляции в наших мужественных средствах массовой информации, инфляция имеет место – и еще какая. И если раньше в России сто долларов, лучше сто евро, а уж сто английских фунтов и вовсе прекрасно – были деньги, то чем дальше, тем меньше это деньги. Ну что, скажите, как следует можно сделать у нас на сто долларов? А вот в Китае – по-прежнему можно. И многое. Почему, скажите, в стране, экономические и прочие стартовые возможности которой после падения банды четырех и начала реформ были гораздо хуже, чем наши после развала СССР, я могу очень прилично поесть и запить съеденное пивом, обычным китайским столовым пивом пивом питьевым, так сказать) на тридцать юаней то есть на девяносто рублей, поскольку юань нынче где-то равен трёшке), а в Петербурге, я молчу уж про Москву, – совершенно не могу на эту сумму даже полтора раза пукнуть? Вопрос, конечно, риторический.