Несправедливый Нерчинский договор, или Русские маньчжуры ушли не все

Конный воин-даур

В статье «Куда ушли российские маньчжуры» я попытался представить свою версию причин отсутствия сколько-нибудь заметного населения в Уссурийском крае и Приамурье на момент присоединения этих земель к Российской империи. В качестве этих причин, в противовес «монгольской версии», я назвал вывод маньчжурами в 17 веке племен Амура и Уссури вглубь Маньчжурии первоначально для использования в войнах с Китаем, а затем с целью лишить продовольственной и ясачной базы активно осваивавших регион русских казаков.

Несправедливый Нерчинский договор, или Русские маньчжуры ушли не все
Нерчинск середины 17 века

Свой ответ на волновавший меня вопрос я предложил, но почему-то не успокоился.

Куда ушли российские маньчжуры

…или Полемизируя с Арсеньевым

Куда ушли российские маньчжуры / Магазета

При чтении «Материалов по изучению древнейшей истории Уссурийского края» В.К. Арсеньева бросается в глаза, что главная цель этих записок, которую автор ставил перед собой – попытаться ответить на вопрос: каким образом, когда и почему исчезло безвозвратно цивилизованное население этих мест. Для начала, Арсеньев описывает обстановку в крае на момент прихода русских следующим образом: почти безлюдная местность с крайне редким населением, состоящим из фактически первобытных охотников и рыболовов – орочей, гольдов, удэгейцев и тазов, а также приходящих в основном на сезонные промыслы зверя, женьшеня, трепанга и морской капусты китайцев, корейцев и маньчжуров. При этом автор утверждает, ссылаясь на слова самих аборигенов, что их предки переселились в этот край с неземледельческого севера, «прознав про его запустение». Про китайцев же и маньчжуров пишет, что они стали осваиваться здесь относительно недавно, что соответствует истине – до середины 19 века правящая в Китае маньчжурская династия запрещала китайцам селиться в «родовых землях маньчжуров», к которым относились нынешние северо-восточные провинции Ляонин, Цзилинь и Хэйлунцзян, а также современное российское Приморье.

Пять кирпичей из Великой Китайской Стены

кирпич первый

Кирпич первый

– Ты достаточно вырос и поумнел для того, чтобы понять, что тебе необходимо продолжить строительство Великой Стены. Твой отец был великим императором. Но у него не хватило времени на все его замыслы, усмирение провинций заняло весь период правления и подорвало здоровье. Но он оказал мне честь, обязав воспитать тебя по заветам великого Кун-цзы, в духе пяти принципов. Также он наказал мне объяснить тебе, по достижении тобой восемнадцатой весны, что ты должен приступить к строительству.

– Учитель, на десять тысяч хутунов по сторонам четырех океанов дети смеются над Великой Стеной.

– Это потому, что они еще дети. Жители Поднебесной должны строить стену, чтобы Поднебесная существовала. Долг императора – создать условия для продолжения строительства и восстановления Стены. Общий труд над ее созданием сделал китайцев китайцами и сплотил их.

Пекин после Олимпиады

Пекин после Олимпиады

…Вот армию другого, неосмотрительно отправившегося в поход на монголов вместе с гаремом, кочевники разбивают в пух и прах, наложниц откровенно пользуют прямо в экспозиции, император попадает в плен. Вот последний из минов, тоскливо глядя с возвышения на входящих в горящий Пекин повстанцев, прилаживает на суку дерева петлю из шелкового платка, заботливо поданного ему единственным оставшимся при нем евнухом. Говорят, то дерево растет до сих пор.

Я периодически подлавливаю экскурсовода на неточностях в датах. Наконец она пристально сощуривается в мою сторону и говорит: «А ты хитрый, ты же историк, да?», и не ждет ответа.

Сказ о «Великом Законе Колеса Дхармы»…

…о войне его последователей против «императора» и о том, почему нам до всего этого есть дело

Есть пророка в своем отечестве

Сказ о «Великом Законе Колеса Дхармы», о войне его последователей против «императора» и о том, почему нам до всего этого есть дело

В одной Китайской Народной Республике (она же материковый Китай, она же Поднебесная, она же Срединное Царство-Государство – а не Тридесятое какое-нибудь там, заметьте) создал народ сам из себя Народно-то есть себя же-Освободительную Армию. И нес в ней службу заштатным офицером мало кому известный китаец по редкой китайской фамилии Ли, по имени Хунчжи. То есть Ли Хунчжи. Родился он в таком же заштатном по пекинско-шанхайским меркам городе Чанчунь, что в холодной маньчжурской провинции Цзилинь, отслужил свое, да и на покой – то бишь в запас. Устроился на пенсии рядовым охранником торговой компании, и так бы и доживал свое, но, видать, был он из разряда везучих китайских иванушек-дурачков. Глядя на захлестнувший родную социалистическую страну рыночный беспредел, не захотел Ли жевать рис насущный и возжелал урвать свой кусок от жирной пекинской утки. Но умел он только служить да сторожить, а за это никто уткой не делился.