«Я было хотел начинать учиться по-китайски». Именно так однажды написал Толстой в своем дневнике. И эта фраза не была порывом врожденной страсти к самообразованию или стариковской блажью, выучить китайскую грамоту Лев Николаевич захотел, стремясь как можно лучше понять учение другого знаменитого старца – Лао-цзы. ((Вот это мотивация, не правда ли? Каждый, кто когда-нибудь преподавал китайский меня поймет.))
Читать далее «Лао Николаевич Толстой, или как в России познали Дао»
Наш давний друг и писатель Владимир Бондаренко от правил свою статью «Повеление Неба», специально для читателей Магазеты.
В одной из своих лекций Михаил Бахтин отметил: «Жизнь Толстого была необычайно органической, с точки зрения индийских мудрецов — классической. Юность он посвятил наукам. В последующие годы предался кутежам и разгулу. В 35 лет женился и занялся приобретением богатства и славы . На склоне лет — отрекся от мирской суеты и посвятил себя служению Богу».
В эту мирскую суету Лев Толстой включал даже написание «… дребедени многословной вроде „Войны и мира“ я больше никогда не стану». Это был путь из писателей в философы. Но и в философии он делает упор на мыслителей и пророков древнего Востока. Как он пишет: «Отброшено всё посредственное, осталось одно самобытное, глубокое , нужное , остались Веды, Зороастр, Будда, Лаодзе (Лао-Цзы), Конфуций…». Это было как бы второе рождение уже не писателя , а оригинального философа Льва Толстого. Произошло это в восьмидесятые годы Х1Х века. И продолжалось до конца жизни. Уже на последнем году жизни в 1910 году его секретарь и друг Д. П. Маковицкий записал в своем дневнике (от16 августа): «Вчера вечером была игра, каждый записывал на один листок двенадцать самых великих людей, а на второй — самых любимых, исключая Христа и Толстого. Л.Н. и Софья Андреевна написали только по одному листку, у них одни и те же любимые и великие люди. Л.Н. написал: «Эпиктет, Марк Аврелий, Сократ, Платон, Будда, Конфуций, Лао-Тзе, Кришна, Францисск Ассизский, Кант, Шопенгауэр, Паскаль».