История

Уже много лет северо-западный угол старого города трансформируется: сносятся кварталы шикумэней, строится высокоэтажное элитное жилье и торговые площади. В центре этих превращений пока стоит без изменений квартал «Кайминли», ставший временным памятником не только городскому быту двадцатого века, но и золотой эпохе шанхайского театра, который пришелся на 1910-е годы.

Квартал «Кайминли» · 开明里

Адрес: 97 Dajing Road (открыть в baidu map)
Годы постройки: 1928
Нынешнее состояние: ожидает сноса

Со второй половины 19-го века в Шанхае были популярны театры при чайных домах, бравшие пример с гастролирующих трупп из Пекина и Тяньцзина. Но в шанхайских театрах упор делался на убранство, закуски и проституток, поэтому принято было говорить, что в Пекине плохие сидения, но хорошие пьесы, а в Шанхае наоборот. Два брата из шанхайской актерской династии Ся, Юэжунь и Юэшань (夏月润, 夏月珊) взялись исправить репутацию шанхайского театра.

Братья Ся основали компанию «Градотрясение» (振市公司), нашли инвесторов и сняли участок на берегу Хуанпу. Там в 1908 году открылся театр «Новая сцена» (新舞台), ставший первым в Китае театром «западного образца». Почти сразу же театр сгорел, но пламя театральной реформы было не потушить. С помощью щедрых инвесторов в 1914 году труппа братьев Ся переехала в бывший чайный дом в китайском городе, на перекрестке нынешних Dajing Road и Luxiangyuan Road, и превратила его в самый радикальный театр Шанхая.

«Новая сцена» отличалась от привычного театра в чайном доме, где актеры играли на квадратной сцене, открытой с трех сторон, в минимальных декорациях и при неизменном освещении. Театр братьев Ся имел настоящую сцену с занавесом, с возможностью вращения, с цветным освещением; имелся даже кинопроектор. В погоне за натурализмом художники-оформители разъезжали по живописным уголкам вокруг Шанхая и фотографировали поля, горы и храмы, чтобы потом реалистично воссоздать природу на заднике сцены.

В новом театре потребовалась новая зрительская культура. Немало усилий тратилось на то, чтобы отучить публику разговаривать, жевать и сплевывать шелуху на пол во время действия, но старые привычки было непросто искоренить. В 1919 году англоязычный зритель «Новой сцены» отметил, что «от непрестанного лузганья семечек, табачного дыма, разливания чая и болтовни в полный голос любой западный актер впал бы жестокую тоску». Однако журналист признал, что артистам удалось показать сюжет о начале первой мировой войны абсолютно достоверно.

Постановки «Новой сцены» подкупали зрителей именно своим реализмом и актуальностью. В театре шли пьесы мирового и местного репертуара с выраженным социальным и политическим подтекстом: «Хижина дяди Тома», «Повесть о загубленной душе курильщика опиума», «Наполеон», «Новая дама с камелиями». Все драмы игрались в костюмах и гриме, соответствующих эпохе действия. Не изменилось лишь музыкальное сопровождение действия, состоявшее из привычных арий под аккомпанемент хуциня и тех же инструментальных композиций, что в пекинской опере.

В 1922 году местная газета провозгласила, что «гости Шанхая настолько одержимы этими тремя иероглифами – 新舞台 – что они бросают багаж в номерах неразобранным и торопятся в театр». Даже прославленный артист традиционной оперы Мэй Ланьфан был впечатлен «Новой сценой» и начал выступать в «западных театрах», коих вслед за детищем братьев Ся стало появляться великое множество.

Район вокруг театра застроился и стал очагом городской культуры. Его продолжали называть «Цзюмуди» («Девять му» 九亩地), по старой памяти о плацдарме на пустыре, который давно застроили. Здесь нашлось место и традиционным чайным домам, и многочисленным ресторанчикам, и лотошникам, создававшим новые рецепты быстрой еды для вечно спешащих театралов. Ресторан «Гуаньшэнъюань» (冠生园), в который в 1915 году вложились братья Ся, разросся в целую сеть, которая процветает по сей день. Рядом с театром открылась единственная в Шанхае фотостудия, где за камерой работали только женщины-фотографы.

Несмотря на растущую конкуренцию, театр оставался самой крупной сценой в китайской зоне Шанхая, чем пользовались политические агитаторы. В одном только напряженном 1927 году, когда армия республиканцев (Гоминьдан) боролась за власть в Китае, в здании «Новой сцены» прошло чуть не десяток многотысячных митингов как коммунистов, так и анти-коммунистов. После одного из таких собраний в «Новой сцене» в марте 1927 года, вдохновившись пламенными речами Чжоу Энлая, рабочие устроили вооруженное восстание против армии местного военного диктатора, держащего под контролем Шанхай. Восстание победило и в городе сформировалось первое в его истории выборное правительство.

Вероятно, неслучайно под конец года братья Ся получили предписание закрыть театр якобы из соображений пожарной безопасности и провести полную замену деревянных перекрытий. Предприимчивое семейство всегда держало нос по ветру: театр не только закрыли, но и снесли от греха подальше. Семейная фирма поменяла свое революционное название «Градотрясение» на более спокойное «Просвещение» («Каймин гунсы» 开明公司) и братья вложились в недвижимость. В 1928 году на месте, где ранее стоял культовый театр, вырос жилой комплекс «Кайминли», состоящий из 64 двух- и трехэтажных кирпичных зданий. Более ранний комплекс шикумэней, построенный в 1912 году рядом с театром, был перестроен и тоже стал частью «Кайминли».

С уходом театра, район стал разлагаться. Здесь стали процветать не только мелкий бизнес и развлечения, но и нелегальные предприятия – игровые притоны, курильни опиума и бордели, за которые постоянно боролись китайские банды. Стоило Международному сеттльменту и Французской концессии ужесточить контроль за опиумом, как курильни перебирались в «Цзюмуди». Казино было еще больше, чем курилен: на любом квартале можно было найти более десятка; также к услугам отчаянных игроков были многочисленные ломбарды. Проигравшиеся до носков часто сводили счеты с жизнью, бросаясь в Хуанпу или вешаясь на ближайшем столбе.

Японская оккупация 1937 года лишь ненадолго замедлила разложение «Цзюмуди», и после ее снятия в 1945 году район остался рассадником разврата, невзирая даже на приход к власти коммунистов. После 1949 года курильни просто переименовались в «Центры борьбы с курением» и продолжили работу. Потребовалось почти десятилетие, чтобы закрыть последние казино и реформировать последние бордели. «Цзюмуди» стал просто жилым районом, причем самым скученным в Шанхае: в 1980-х годах плотность населения здесь оценивалась в 150.000 людей на квадратный километр. В самом комплексе «Кайминли» проживала почти тысяча семей, которые уже выселены. Сейчас квартал стоит пустой, а вокруг него растут небоскребы.

Для заглавной иллюстрации использовано фото бывшего района “Цзюмуди” с высоты в 2016 году; Кайминли — в центре. Источник: Катя Князева

Еще больше статей о знаковых постройках Шанхая здесь, а архивные фотографии можно найти тут

Вам понравилась наша статья? Поделитесь ею в соцсетях (достаточно кликнуть на иконку внизу страницы).

Если вы хотите быть в курсе наших публикаций, подписывайтесь на страницу Магазеты в facebook, vk, instagram, telegram и наш аккаунт в WeChat — magazeta_com.

Огромное здание апартаментов “Берн” теряется в тени скоростной автострады над улицей Chongqing Road, но на момент постройки это было самое крупное жилое здание в Шанхае. Так руководство Французской концессии воплощало в жизнь план по развитию авеню Жоффр, на которой немногим ранее выросли апартаменты «Эстрелла» и «Нормандия».

На прошлой неделе Магазета опубликовала 110-й выпуск проекта Кати Князевой об архитектуре Шанхая. Традиционно после каждой десятки историй из прошлого города мы обновляем гугл-карту проекта, чтобы вам было удобно прокладывать маршруты своих прогулок по Шанхаю. Но в этот раз помимо обновленной карты, мы предлагаем вам присоединиться к нашему небольшому путешествию в прошлое Шанхая в компании фотографа Алины Кочетовой и автора проекта Кати Князевой (детали в конце поста).

Центральный район Шанхая, называемый по традиции Старые западные ворота (Laoximen), находится в процессе реновации. В зоне сноса – и вековые двухэтажные шикумэни 1920-х годов, и скромные пятиэтажки 1980-х, и импозантные особняки 19-го века. Одно из самых заметных зданий в зоне сноса находится на дальнем от метро краю района, на углу улочек Jinjiafang и Honglangan Street. Его северный фасад – типичное для Шанхае эклектичное нео-барокко, а южный дворик неожиданно встречает традиционным полузамкнутым периметром с ярко-красными фигурными рамами и балконными перилами. Здание на Улице красных наличников (红栏杆街) отсылает к середине 19-го века, когда здесь находился известный квартал «красных фонарей».

В конце 19-го века, когда Шанхай еще недалеко вытянулся от реки на запад, между ипподромом и буддийским храмом Цзинъань тянулась проселочная дорога Bubbling Well Road. Этот загородный район пересекали многочисленные канавы, через одну из которых был перекинут Косой мост (斜桥). Мост вовсе не был перекошен, просто здесь от главной дороги под углом ответвлялась аллея, идущая вдоль берега извилистого канала. Английское название этой улочки было Love Lane, а нынче она называется Уцзян Лу (吴江路) и находится прямо у выходов станции метро West Nanjing Road.

В южной части центрального Шанхая неподалеку от рампы моста Наньпу берет свое начало скоростная дорога Lujiabang Road. Она проходит между двумя большими школами, на территории которых старинные здания соседствуют с современными. Вблизи одной из школ стоит небольшой храм из красного кирпича – церковь «Чистого сердца». Эти школы и церковь – преемницы религиозно-образовательного центра, созданного пресвитерианскими миссионерами в 19-м веке.