Особое отношение к письменному слову у китайцев в крови. И в современном Китае именно поэзия оказалась самой демократичной формой искусства, доступной и для интеллектуалов, и для рабочего класса. Именно через современную поэзию можно понять, чем живет Китай, о чем размышляет и чем он вдохновляется. В совместном проекте Магазеты и Стихо(т)ворья мы постараемся не только преодолеть основную преграду для знакомства с китайской поэзией — языковой барьер, но и дополнить восприятие стиха визуальными образами современных китайских художников.
Си Чуань (西川) – один из самых влиятельных поэтов в современном Китае. В противостоянии двух основных поэтических лагерей, “народников” и “интеллектуалов”, он является основным рупором последних. Когда-то основатель неофициального поэтического журнала Тенденция, закрытого после трех выпусков, сейчас Си Чуань преподает классическую китайскую литературу в Центральной академии искусств в Пекине и считается одним из ведущих переводчиков англо-американской поэзии.
Родился Си Чуань в городе Сюйчжоу провинции Цзянсу в 1963 году. В 1981 году он поступил на отделение английской литературы в Пекинский университет, а после его окончания восемь лет работал редактором журнала Global Monthly. В 1988 году основал журнал Тенденция, а с 1990 по 1995 работал редактором неофициального журнала Современная китайская поэзия (现代汉诗).
Один из поэтических сборников Си Чуаня Цветы в зеркале и луна в воде (镜花水月) был использован для экспериментальной постановки главного театрального авангардиста Мэн Цзинхуэя. В 2005 году Си Чуань оказался в числе 12 поэтов со всего мира, чьи работы стали частью огромной инсталляции Остров поэзии итальянского художника Марко Нерео Ротелли.
Свои взгляды в отношении китайской поэзии и проблем поэтики и поэзии в целом, Си Чуань выражает в своих эссе. Наиболее знаковые из них – Самоопределение искусства (1986), О девяти проблемах поэтики (1995) и серия афоризмов Алхимия стиха (1994-2001). Например, цитат из серии афоризмов:
“11: Традиционно слишком много значения придаётся отношениям поэт–поэт и поэзия–поэзия и игнорируются отношения поэт–не поэт и поэзия–не поэзия.
15: Поэт должен преодолеть три преграды: эго, альтер-эго и супер-эго, он должен реинкарнировать все свои прошлые эго.
21: Когда невежество почитается властью – это самое большое невежество.
23: Без тайны литература не может существовать.
25: На стыке веры и суеверия поэт – своего рода алхимик.
26: Я могу смириться со смертью поэта, но не могу смириться со смертью поэзии.
30: Поэзия – способ души доказать своё существование.
59: При наилучшем раскладе любой вздор поэта может стать хорошим стихотворением.
65: Хороший поэт одним прикосновением превращает железо в золото.
83: Все печали, все радости в конце концов становятся песнями.
85: История для китайцев – что миф для древних греков”.
Переводы Самоопределения искусства и Алхимии стиха опубликованы на сайте Стихо(т)ворья, а с поэтическим творчеством Си Чуань можно познакомиться прямо сейчас.
чудище
чудище – я видел. чудище: волос груб, зуб остёр, глаз почти что слеп. чудище, дыша тяжко, бормоча роковое, чьи ноги ступают без звука. чудище, лишённое чувства юмора, как тот кто тщится прикрыть худородность, как тот кто искалечен призванием, без колыбели чтоб помянуть, без цели чтобы стремиться, без достаточной лжи для самозащиты. оно бьёт по стволам, собирает детей; оно живёт, как кусок камня, умирает, как снежный обвал.
вороньё среди пугал ищет товарок.
чудище, ненавидит мою стрижку, ненавидит мой запах, ненавидит моё сожаление и осторожность. одним словом, ненавидит как я счастье одеваю в лалы и жемчуга. оно втискивается в мои двери, велит мне стать в угол, без долгих слов плющит мой стул, бьёт моё зеркало, рвёт мои шторы и все принадлежащие мне одному заслонки души. я умоляю его: когда я умираю от жажды не забирай мою чашку! оно здесь же вырывает колодец, считай мне в ответ.
тонна попугаев, тонна попугайского вздора!
мы называем тигра «тигр», мы называем осла «осёл». но чудище, как ты назовёшь его? без имени, чудища плоть и тень сливаются воедино, и тебе трудно вызвать его, и тебе трудно определить его место под солнцем и предречь его предзнаменование. нужно дать ему имя, например «тоска» или «стыд», нужно дать ему пруд для питья, нужно дать ему кров от дождя. без имени чудище страшно.
дрозд всю королевскую рать побивает!
оно тоже знает соблазн, но это не чин, не женщина – и не обильный кутёж при свечах. оно к нам подходит, неужели у нас есть то что заставляет его рот увлажниться? неужели оно хочет выпить из нас пустоту? что за соблазн! боком по тёмному коридору, навстречу блеску ножа, мелкая-мелкая рана научает его стонать – стонать, существовать, не знать что есть вера; но как только оно утишится, снова услышит кунжутных кустиков шорох, снова учует розовый запах.
перелетевший тысячу гор дикий гусь, стыдится сказать о себе.
эта метафора чудища сходит по горному склону, собирает цветы, на реке глядится в своё отражение, сердцем недоумевая кто это там; потом вплавь через реку, вылезает на берег, в огляд на речные туманы, ничего не открыв ничего не поняв; потом врывается в город, преследует девушек, получает кус мяса, под карнизом ночует, во сне видит деревню, товарища; потом во сне проходит двадцать пять километров, не ведая страха, в утреннем солнечном свете приходит в себя, узнаёт что вернулось в место откуда до этого вышло: тот же толстенный слой листьев, под листвой так же хранится тот самый кинжал – что здесь случится?
голубь в песке, ты кровавым глянцем прозрел. о, время полёта пришло!
Перевод: Юлия Дрейзис
臣兽
那巨兽，我看见了。那巨兽，毛发粗硬，牙齿锋利，双眼几乎失明。那巨兽，喘着粗气，嘟囔着厄运，而脚下没有声响。那巨兽，缺乏幽默感，像竭力掩盖其贫贱出身的人，像被使命所毁掉的入，没有摇篮可资回忆，没有目的地可资向往，没有足够的谎言来为自我辩护。它拍打树干，收集婴儿；它活着，像一块岩石，死去，像一场雪崩。
乌鸦在稻草人中间寻找同伙。
那巨兽，痛恨我的发型，痛恨我的气味，痛恨我的遗憾和拘谨。一句话，痛恨我把幸福打扮得珠光宝气。它挤进我的房门，命令我站立在墙角，不由分说坐垮我的椅子，打碎我的镜子，撕烂我的窗帘和一切属于我个人的灵魂屏障。我哀求它：我口渴的时候别拿走我的茶杯!”它就地掘出泉水，算是对我的回答。
一吨鹦鹉，一吨鹦鹉的废话!
我们称老虎为”老虎”，我们称毛驴为”毛驴”。而那巨兽，你管它叫什么?没有名字，那巨兽的肉体和阴影便模糊一片，你便难于呼唤它，你便难于确定它在阳光下的位置并预卜它的吉凶。应该给它一个名字，比如”哀愁”或者”羞涩，应该给它一片饮水的池塘，应该给它一问避雨的屋舍。没有名字的巨兽是可怕的。
一只画眉把国王的爪牙全干掉!
它也受到诱惑，但不是王官，不是美女，也不是一顿丰饶的烛光晚宴。它朝我们走来，难道我们身上有令它垂涎欲滴的东西?难道它要从我们身上啜饮空虚?这是怎样的诱惑呵!侧身于阴影的过道，迎面撞上刀光，一点点伤害使它学会了的呻吟–呻吟，生存，不知信仰为何物；可一旦它安静下来，便又听见芝麻拔节的声音，便又闻到月季的芳香。
飞越千山的大雁，羞于谈论自己。
这比喻的巨兽走下山坡，采摘花朵，在河边照见自己的面影，内心疑惑这是谁；然后泅水渡河，登岸，回望河上雾霭，无所发现亦无所理解；然后闯进城市，追踪少女，得到一块肉，在屋檐下过夜，梦见一座村庄、一位伴侣；然后梦游五十里，不知道害怕，在清晨的阳光里醒来，发现回到了早先出发的地点：还是那厚厚的一层树叶，树叶下面还藏着那把匕首–有什么事情要发生?
沙土中的鸽子，你由于血光而觉悟。啊，飞翔的时代来临了!
Для визуального аккомпанемента мы выбрали работы молодого художника Цзя Айли (贾蔼力). Родился он в 1979 году в небольшой приморском городке провинции Шаньдун, в 1997 году поступил в Академию изобразительных искусств имени Лу Синя, где изучал классическую технику живописи Микеланджело и Караваджо. И хотя сюжеты его сюрреалистичной живописи трудно далеко от классических канонов, в его работах трудно не заметить любовь и к светотени, и к глубокой перспективе.
Для заглавной иллюстрации использована работа Цзя Айли “Искатель надежды” (2012).
Еще больше современной китайской поэзии:
Поэзия Ван Сяони — за рамками обыденности
Чжэн Сяоцюн: поэзия рабочего класса
Юй Цзянь — за нежность китайской поэзии
Шпинат в своей зелёной сорочке
Бай Хуа о секрете идеального языка современной поэзии
Народная поэзия Хань Дуна — между Системой, Рынком и Западом
Янь Ли – художник не только слова
Спасибо огромное, очень впечатлилась! Интереснно, познавательно, талантливо. Удачи Ма-газете и всем вашим авторам. ЛЧ