Идейно-художественная характеристика сборника «聊斋志异» («Рассказы Ляо Чжая о необычайном»)

Серия статей из работы И.В. Кошелевой “Поэтика, стилистика и особенности перевода сборника Пу Сунлина «Рассказы Ляо Чжая о Необычайном»”.
Об авторе | Остальные статьи из серии

Идейно-художественная характеристика сборника «聊斋志异» («Рассказы Ляо Чжая о необычайном») (отрывок)

Являясь человеком глубокого ума и владея литературным наследием прошлого своей страны, Пу Сунлин вместе с тем остро ощущал современную ему ситуацию. Патриот, человек широких взглядов, он писал и на вэньяне, и на диалекте своей родной провинции Шаньдун.

Магазета. Жизнь и Творчество Пу Сунлина
«Рассказы Ляо Чжая о необычайном»
Пу Сунлину принадежит большое количество стихов, песен, несколько пьес, роман, но настоящую славу писателю принес его сборник «聊斋志异» («Рассказы Ляо Чжая о необычайном»), в состав которого вошла 431 новелла. Этот сборник распространялся в списках, частных изданиях и завоевал огромную популярность. Новеллами зачитывались люди образованные, на них специализировались рассказчики-шошуды (непременный атрибут улиц города XVII столетия), перелагая их на живой, разговорный язык. Их сюжеты нашли свое воплощение на сцене и в живописи.
Ляо Чжай – это выдуманный автор-рассказчик, который в то же время обладает многими, общими с Пу Сунлином чертами, в частности, проявляет такой же высокий уровень образованности, владения языком, стилем и литературным наследием своей страны.

Магазета. Жизнь и Творчество Пу Сунлина
Первое рукописное издание сборника «聊斋志异» («Рассказы Ляо Чжая о необычайном») датируется 1679 годом. В печатном виде сборник вышел впервые только в 1766 году. Однако сверка этого издания с факсимильным изданием авторской рукописи XVII столетия обнаружила значительную редакторскую правку, за которой скрывалось изъятие 25 новелл, изменение названий, послесловий, а также изъятие и замена многих строк, фраз, слов. Коротко говоря, в первоначальном виде перед читателем предстали всего лишь 14 произведений из четырёхсот с лишним [41, с. 453]. Считается, что причиной этого явилась злободневность новелл Пу Сунлина, обусловленная их антиманьчжурской направленностью [44].

Магазета. Жизнь и Творчество Пу Сунлина
Безусловно, Пу Сунлин создавал свои новеллы не на пустом месте. Хотя он и не был родоначальником жанра новеллы о необыкновенном, но он создал особый ее тип. К тому времени уже существовала разработанная жанровая система. Возникновение рассказов о столкновениях человека с нечистой силой в китайской литературе относится к III-VI вв., когда появился целый ряд сборников коротеньких мифологических рассказов-случаев, повествований о чудесах, удивительных преданий. Всё внимание авторов было обращено на сам необычный факт при определённом безразличии к типу персонажей. Впоследствии на базе этих рассказов выросла танская новелла. Произошло соединение мифологического предания с жанрами высокой словесности. Дальнейшая шлифовка новеллы продолжалась в X-XVI веках. Все эти произведения обладали весьма чёткими жанровыми признаками, которые указывают на связь, главным образом, с формой жизнеописания либо записок.
Пу Сунлин сначала тоже было хотел продолжить эту традицию, думая назвать свой сборник «Жизнеописания лисиц и бесов», но затем отказался от своего намерения и обозначил жанровую природу рассказов нейтрально – «чжи и» («описание удивительного»), а в названия новелл не стал вводить наименований жанра, как это делали его непосредственные предшественники.
Отказываясь от сложившихся веками жанровых трафаретов, Пу Сунлин обращается вновь к истокам жанра – простой записи удивительного случая. Но случай у Пу Сунлина, в отличие от писателей III-VI вв., не имеет самодовлеющего значения. Писатель зачастую превращает простую запись удивительного события в новеллу-притчу.
Произведения Пу Сунлина отвечают всем жанровым признакам новеллы, которые определил Е.М. Мелетинский: краткость, структурная интенсивность, концентрация различных ассоциаций, использование символов, неожиданный или необыкновенный финал [29, с. 4].

Магазета. Жизнь и Творчество Пу Сунлина
Воспитанный на лучших образцах национальной словесности, Пу Сунлин часто использовал старинные изречения, которые привлекали его своей лаконичностью, остротой и меткостью выражения. В новеллах Пу Сунлина можно наблюдать использование аллюзий и цитат из «Книги песен» (I тыс. до н.э.), из летописи древнего царства Лу (VII-V вв. до н.э.), из притчей Чжуанцзы и Мэнцзы, из «Исторических записок» Сыма Цяня. Обращение Пу Сунлина к классическим образцам китайской литературы свидетельствует не только о диапазоне его литературных познаний и эрудиции, но и о стремлении писателя углубить и расширить образные описания. Так, например, поэтический образ буйно разлившихся вод, покрытых лепестками персика (новелла «Бо Цюлянь любила стихи»), заимствован из стихотворения Хан Юя «Персика воды в третью луну по весне».
Структурная интенсивность отмечается как одна из характерных особенностей новелл писателя. Как верно указал Н.И.Конрад, «вместо повести экстенсивной он дает повесть интенсивную. < …> Сжатости чисто стилистически-формальной отвечает концентрованность повествования» [24, с. 599]. Каждое слово, каждое описание – всё значимо в новеллах Пу Сунлина, нет ни одной лишней детали. Эти сжатость и ёмкость, слитые воедино, образуют специфику произведений. Проявляется она двояко: в ёмком, лаконичном вэньяне и чёткости сюжета, где всё подчинено именно его развитию.
По законам жанра XVII столетия новеллу можно было писать исключительно литературным языком. По смыслу, эти произведения должны были рассказывать о добродетелях, долге, рассматривать серьёзные философские проблемы. «Высокий» язык существовал для «высоких» тем. Пу Сунлин же обратился к повседневной действительности. Он изобразил человеческие взаимоотношения, современное ему социально-экономическое и политическое состояние в стране, вместив это в фантастическую фабулу. В то же время проблемы, которые он поднимает в своих новеллах, касаются вечных ценностей, как-то: верность, любовь, честь, обязанность, справедливость. И от того, что Пу Сунлин создал не философский трактат на вэньяне, а понятные всем – образованным людям и неграмотным – забавные сюжеты на вэньяне, их действенность только возросла. В результате вышли произведения чисто литературной формы и живой повествовательной манеры. М.И. Конрад назвал это «雅文小说» («явэньсяошо») [24, с. 599].
Пу Сунлин оказался прекрасным повествователем, который соединил в своём сборнике «вульгарное», простонародное (俗 – «су») и возвышенное, классически-изысканное (雅 – «я»). К «су» следует отнести сам материал, сюжеты, близкие фольклору, а к «я» – изящный стиль, каким, пожалуй, никто до Пу Сунлина не писал новеллистических произведений. Он соединил повествовательный сюжет и классический стиль, полный намёков и реминисценций из древней литературы.
Изящный стиль («雅文» – «явэнь») предполагает употребление стиля
«简约体» («цзяньюети»), то есть краткого, простого на вид синтаксиса, проникнутого характерным ритмом, и своеобразной лексики – «古语» («гуюй»), то есть употребления так называемых «древних слов» («古词» – «гуци»), даже не столько древних, сколько насыщенных теми ассоциациями, которые приданы им «высокой литературой». В то же время классический литературный вэньянь в новеллах Пу Сунлина часто перемежовывается народными языковыми оборотами [49, с. 66].
Повествовательный элемент («小说» – «сяошо») представлен у Ляо Чжая не менее чётко. Его новеллы – это чистое повествование, очень простое, свободное от лишних подробностей, украшений, отступлений, и при этом повествование настолько доминирующее, что в его орбиту целиком вовлекаются и диалогические части. Они не развиты в самодовлеющие единицы, но морфологически почти растворены в повествовательной стихии [24, с. 599].

Магазета. Жизнь и Творчество Пу Сунлина
Действительно, прямая речь персонажей кажется написанной на архаическом, принципиально не разговорном языке, который еще больше подчиняет диалог повествованию. Следует отметить, что такая экономия средств совсем не вредит выразительности. Наоборот, не вдаваясь в детали, не растворяясь в подробностях, не делая отступлений, Пу Сунлин тем самым усиливает значение каждого слова и каждой синтаксической конструкции. В отличие от большинства своих предшественников-новеллистов, Пу Сунлин иногда активно вводит авторское «я» в основное повествование, строя его как собственные воспоминания (так, новелла «Ворует персик» – это рассказ об удивительном фокуснике, которого автор видел в детстве). Об укреплении авторского начала у Пу Сунлина косвенно свидетельствует также и локализация событий большинства произведений в пределах родной для писателя местности – в Шаньдуне. В новеллах Пу Сунлина часто фантастика обрамлена реальными рамками времени и места действия, где фигурируют современники и друзья писателя, а иногда упоминается и имя человека, который рассказал ему эту историю.
Что касается фабулы, то Пу Сунлин часто превращает простую запись необыкновенного события в новеллу-притчу. Достигает он этого своими моралями-резюме, помещая их в конце рассказа. Эта авторская оценка описанных событий даёт ключ к пониманию сюжета и типизирует, обобщает ситуацию, которая изложенная в новелле. Например, новелла «潍水狐» («Лис из Вэйшуя») содержит такую сентенцию: «异史氏曰: < …> 愿临民者, 以驴为戒, 而求齿于狐, 则德日进矣» («Рассказчик этой необыкновенной истории скажет: “Высказываю пожелание тем, кто будет руководить народом, чтобы ишак < из этой истории> для них всегда был предостережением против того, как не следует руководить, но чтобы они старались быть похожими на лиса, твёрдо придерживаясь в своей жизни норм морали” » – [Перевод наш – И.К.] ). Здесь автор сказочную историю соотносит с реальной действительностью, где занятие человеком высокой должности не означало его высоких моральных качеств, что мешало справедливому обращению с жителями области. Не во всех новеллах Пу Сунлина есть часть «异史氏曰» (в переводах В.Алексеева эта фраза передается, как «Послесловие рассказчика»), но их содержание остаётся для читателя понятным.

Магазета. Жизнь и Творчество Пу Сунлина
Каждая новелла – это фрагмент универсальной картины мира, который предполагает наличие многих других фрагментов, дополняющих, усложняющих и обогащающих эту картину. Данный факт предопределяет стремления к циклизации новелл. В связи с этим целесообразно рассматривать сборник «聊斋志异» («Рассказы Ляо Чжая о необычайном») как целостное произведение. Цикл охватывает практически все стороны жизни народа и чиновников. Меньшее внимание уделено высшему сословию, но жизнь города, села, семьи и общества отображена всесторонне. Сборник представляет собой энциклопедию жизни Китая XVII столетия: здесь и политическое устройство, и социальная жизнь, и семейные традиции, и общественные обычаи, и мир предрассудков и верований, и чиновничья и судебная системы, и жизнь монахов. Писатель ярко изображает детали быта и одежды, иерархию семейных отношений и т.п..

(отрывок…)

Фото аватара

Автор: Александр Мальцев

Отец, сын и святой муж. В прошлой жизни — автор немногочисленных интернет-проектов о Китае и китайском языке. Теперь успокоился. Живу и работаю в Шанхае.

11 комментариев

  1. Хочу извиниться, т.к. действительно не обратила внимания на то, что Вы говорили именно об инициалах. Я, к своему стыду, обратила внимание лишь на фамилию и была несколько возмущена. Прощу прощения за ложные обвинения. А кто такой М.И. Конрад я действительно пыталась найти, но мои поиски, к сожалению (или может даже к счастью=), не увенчались успехом. Еще раз прошу прощения.

    1. М.И. Конрад – ДА ОПЕЧАТКА ЭТО !! “М” ИЛИ “Н”… О П Е Ч А Т К А! НАШЛИ К ЧЕМУ ПРИДИРАТЬСЯ.

  2. Мне тоже очень жаль, но я и правда ничего не знаю об М. И. Конраде – быть может, Вам о нем известно больше? Возможно, это некий брат Николая Иосифовича, скажем, Михаил Иосифович? Тянет на открытие. И раз уж Вы столь глубоко информированы, то не приведете ли названия основных трудов Михаила Иосифовича, дабы я, малознающий, смог на досуге восполнить пробелы в образовании? Заранее спасибо.

  3. очень жаль, что человек, вызываясь корректировать автора статьи, не знает о таком известном востоковеде, как Николай Иосифович Конрад. Конрад – это советский востоковед, академик АН СССР. Тут уже стоит задуматься о Вашем “всем достойном”.

  4. :-)))
    Никто никого убивать не будет – хотя бы потому, что мы в разных весовых категориях. Однако же, мне кажется, что коли у Вас – газета, а у газеты есть главный редактор, то газета должна все же смотреть на то, что она публикует. Это, собственно, нужно воспринимать как основной пафос моего выступления, а не разбор ошибок, неточностей и ляпов в публикации. Не нужно быть богатыми некачественными рефератами с названием “серия статей” – ведь это прочитают, а потом будут повторять… К ответственности я Вас призываю :-)))
    А насчет меня – у меня все достойное :-)))
    Выбирайте. Только – оно Вам надо?

  5. хп_Алимов, так-так-так, уже интересно. Китаисткий флейм обрисовывается. Надо вас связать с автором, чтобы “поубивали” друг друга ;-)

    Всё равно – это прорыв! Чем богаты, тем рады, так сказать. Мы очень ждём от всех наших читателей любой помощи. Вот Вы нам, уважаемый, не могли бы чего достойного подкинуть?

  6. Случайно ткнул мышью в этот текст…

    Ну, друзья мои, такое ощущение, что никто до Кошелевой о Пу Сун-лине и вообще о традиционных жанрах китайской литературы не писал, открытие на открытии… Некоторые пассажи просто ставят в тупик: “писал… и на диалекте своей родной провинции Шаньдун”. А?!
    “Ляо Чжай – это выдуманный автор-рассказчик”. А?! Чего?! Это всего лишь литературный псевдоним Пу Сун-лина. Ну очень, очень хотелось бы лицезреть библигорафию, отсылки на которую присутствуют в квадратных скобках.
    “…обозначил жанровую природу рассказов нейтрально – «чжи и» («описание удивительного»)” – вот если бы Кошелева немного почитала про традиционные жанры, в частности о тех самых “коротких рассказах”, то она знала бы, что это-то как раз – и есть “введение наименования жанра в название”.
    Но все равно – сильно: “…а в названия новелл не стал вводить наименований жанра, как это делали его непосредственные предшественники” – что имеется в виду? о чем это вообще? какие-такие “наименования жанра” в названиях новелл?!
    М.И.Конрад – кто это? Хотя – все равно молодец: судя по сказанному Кошелевой, придумал термин 雅文小说.
    “…изящный стиль, каким, пожалуй, никто до Пу Сунлина не писал новеллистических произведений” – да кто вам это сказал? М. Конрад?
    Боги, боги…

    Друзья, вы хоть читайте то, что публикуете, перед публикацией!

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *