Русско-китайские отношения никогда не отличались простотой и ясностью. Особенно сложно было купцам во второй четверти XVIII века в приграничных городах Кяхта и Маймачин . Мешал продуктивной работе языковой барьер, но сила кооперации была сильнее. Так и появился благодаря тем купцам один из самых известных пиджинов (искусственных языков-посредников) – кяхтинский язык (он же маймачинский, он же русско-китайский пиджин).
“Трудный русский, лёгкий китайский“ так называется замечательная статья Александра Тарасова, которая была опубликована вчера в Эксперте. Как любая статья об обществе, она, в принципе, ни о чём. Но всё-таки с большим подтекстом, который вкратце сводится к этой фразе:
“Пока мы с вами пытаемся учить китайский язык, китайцы быстрее выучат русский”
Читал статью и вспоминал себя в маньчжурской гостинице, все эти четыре улицы, тихие ночи и шумные дни…
И не пропустите интересное приложение к этой статье — “Такой кофда лазэны еси“, которое рассказывает о забайкальском пиджине .
Цитата:
По наблюдениям очевидцев, в начале 1930−х годов и в русской, и в китайской среде была популярна песенка на мотив «Солнце всходит и заходит…»: «Сонца ю-ла и мию-ла, / Чега фанза бу шанго, / Караула сыпи-ла ю-ла, Мая фангули акыно» («Солнце есть и нет, / Этот дом нехороший, / Караул уснул, / Я сломал окно»).
