Великая Китайская империя и варвары

Говоря о Китае, нельзя не учитывать ряд уникальных факторов, без понимания которых никакая деятельность в этом регионе, во всяком случае, на вменяемом, сознательном уровне, невозможна.

Во-первых, Китай — это единственная Империя в полном смысле слова, сохранившаяся без существенных изменений с библейских времен. В идеологическом смысле империя является «ойкуменой»,т. е.землей, на которой живут собственно люди. На остальной территории могут проживать только человекоподобные варвары, в данном случае — европеоиды, люди с голубыми глазами и длинными по китайским меркам носами. Отношения между людьми и варварами строятся на заведомо непаритетных основаниях, поэтому ожидать от китайской стороны равноправных партнерских отношений было бы, мягко говоря, опрометчиво.

К тому же с середины 19 века китайцы постоянно получают от варваров «по носу», что для них неприятно вдвойне. (Именно к периоду «Опиумных воин» относится появление литературы о летающих монахах Шаолиня, которые с суковатой палкой в руках могли запросто справиться с полком вооруженных огнестрельным оружием иностранцев. Империя пыталась сохранить величие хотя бы на бумаге)

Во-вторых, КНР не является правовым государством. Юридическое поле Китая зиждется на трех «китах»: закон, власть и традиционная мораль, в центре которой лежит философско-этическая система Конфуция-Мэнцзы (VI—IV вв.до Р.Х.) . Законы декларируют власть права, власть — свое право управлять и регулировать, а моральный долг заставляет все это переоценивать и принимать верное решение. В этой системе Закон занимает низшее, подчиненное положение, поэтому КНР нельзя назвать классическим правовым государством, и коммунизм здесь совершенно не причем. Отсюда следует целый ряд важных положений. Например, если Закон вступает в противоречие с моралью или интересами власти, он… уступает,т. е.формулируется неполно или допускает различные толкования. Документы, положения которых европейский менталитет расценивает как незыблемые и обязательные к исполнению (контракт поставки, допустим), для китайского сознания могут при определенных условиях показаться не такими уж основательными, изменяемыми. С другой стороны, китайцам по многим причинам не свойственно резко отграничивать деловую и частную сферы, все экономические споры решаются так сказать «в семейном кругу», поэтому обращение с судебными исками и вообще апелляция к Закону здесь явление весьма и весьма редкое. А отсутствие у судебных органов сколь-нибудь заметной практики и широкие возможности для перетолковывания положений законодательных актов, в свою очередь, делает большинство процессов непредсказуемыми.

Далее, китайская экономика, несмотря на заявления официальных лиц, является еще более «серой», чем российская. Особенно эта «серость» сказывается в сфере внешней экономики, когда контролирующие органы смотрят на злоупотребления китайских экспортеров сквозь пальцы, лишь бы товар был вывезен, а валюта получена в Китае. В этой связи нарушения контрактного права, незаконное использование банковских счетов в Гонконге, а также всевозможные откаты и манипуляции при возврате НДС приобрели поистине гигантские масштабы. А воровство интеллектуальной собственности китайцами давно стало притчей во языцех. Однако работать можно и в таких условиях, важно лишь знать правила игры, и не выходить за рамки допустимого, не скажу — законного. Нам ли, россиянам, привыкать?!

Скажем, если мы с Вами торгуем одним и тем же ассортиментом, но я «по-белому», а Вы — применяя методы налогового планирования и откатов, то себестоимость Вашего товара окажется ниже, и в конкурентной борьбе я неизбежно проиграю. В Китае, где производящих компаний миллионы, конкуренты буквально дышат в затылок друг другу, и нам, экспортерам, волей-неволей приходится с этим считаться и… мириться. В последние лет пять участились случаи, когда китайский партнер вообще отказывается от сделки, если со стороны экспортера выдвигаются требования по обеспечению коммерческой операции по всей букве китайского законодательства. В результате мы оказываемся перед выбором: пойти на риск либо закупать товар по более высокой цене. И то и другое неприятно, но такова жизнь.

В китайском языке нет слова, адекватно передающего значение слова «совесть», поскольку «совесть» — это понятие, связанное с монотеистической культурой. В Поднебесной издревле принято говорить о «лице»,т. е.авторитете, достоинстве, реноме, имидже индивидуума. Следовательно, нравственные страдания человеку Востока приносит не сам факт совершения неправедного деяния, а лишь отношение к нему окружающих, причем не всех, а только тех, мнение которых для него (индивидуума)что-нибудь, да значит. А обвести вокруг пальца иностранца, «скинуть» бракованный товар или вообще перестать обращать внимание на заграничного контрагента после получения известной суммы в качестве предоплаты — дело вовсе не стыдное, а очень даже поощряемое, хотя и негласно, деловым сообществом Китая с молчаливого же попустительства властей.

И еще китайцы — прирожденные актеры, разыгрывающие спектакль там, где европейцу свойственно видеть голый бизнес. Причем именно эта игра является самой существенной частью бизнес-стратегии, поскольку позволяет китайской стороне под маркой особенностей национального мышления протаскивать на переговорах, а если не получается на переговорах, то — на любом этапе сделки, выгодные для себя проекты и решения. Главное здесь — фактор времени, которое всегда тикает в пользу китайца. Он никогда не спешит и выжидает удобного момента для атаки, как опытный шахматист. Залогом стратегического преимущества является внесенная Вами за товар предоплата. Китайцы далеко не дураки, и они не хуже нас с Вами понимают цену всех этих рассуждений о дружбе между народами и клятв в верности партнеру до гроба. А вот посидеть за обеденным столом вместо офисного они действительно любят.

В настоящий момент Китай продолжает извлекать дивиденды из политики открытых дверей, когда были созданы уникальные в мировой масштабе условия, безусловно выгодные для размещения здесь любого производства, основное из которых — дешевая рабочая сила. Второе — экспортная ориентированность производящего сектора. Но дело в том, что для КНР страшны не столько экономические трудности, сколько социальные потрясения, которые неизбежно ожидают Поднебесную, если доход на душу населения будет сохраняться на современном уровне в 80–100 долларов США в месяц. Китайское правительство понимает это лучше кого-либо другого, и всеми силами пытается ликвидировать экспортный перекос, пытаясь переориентироваться на внутреннего потребителя, которому, чтобы стать покупателем товаров, нужны достаточные средства. Отсюда неуклонное повышение минимальной оплаты труда (этот показатель утверждается на уровне Госсовета), а также постепенное «закручивание гаек» в отношении иностранных резидентов, ведущих бизнес на территории КНР, целью которого является вытеснение зарубежных конкурентов с рынка вообще. Таким образом, главные условия стабильного экономического роста Китая постепенно сходят на нет, и пальму первенства «вселенской фабрики» готов перехватить Вьетнам, куда уже сегодня выводят производства некоторые дальновидные китайские компании.