Су Тун – “Дама червей”: Культурная революция глазами ребенка

Су Тун - "Дама червей": Культурная революция глазами ребенка

Недавно в университете нам предложили этот небольшой рассказ Су Туна. Он оказался настолько увлекательным, что я решила совместить приятное с полезным, то бишь поделиться своим текстом со всеми желающими. За огрехи прошу сильно не ругать, я не волшебник, я только учусь.

***

Некоторые люди просто не могут не воровать, а на нашей улице Сянцуньшу положение дел всегда было особенно тяжелое. Стоило только отвернуться, как из дома исчезала и соленая рыба, и сигареты, и даже веник. Вот поэтому в тот день, когда я обнаружил пропажу дамы червей, я сразу подумал, что ее кто-то стащил.

Вы даже не представляете, до чего я берег свою колоду карт. В 1969 году они были моей единственной игрушкой. Я частенько брал свою колоду и колоду брата и играл. А когда играешь, нужно, чтобы все карты были на месте, поэтому я на каждой написал свое имя. Думал, что так никто не сможет у меня их украсть. Но я ошибся. Я осведомился у брата о местонахождении дамы, на что он сказал: «Потерял? Ну и на что ты рассчитываешь? У нас в школе сын толстяка Ли потерял всю колоду, так ни одной карты не нашли. Тебе, думаешь, вернут?». При этом у него было весьма подозрительное выражение лица. Пару дней назад он взял у меня в долг мао, я ему об этом до сих пор не напоминал. Думаю, он нарочно забрал червовую даму, чтобы расплатиться ею со мной. Я пошел и пошарил в его подушке, под кроватью, заглянул в выдвижной ящик. Внезапно появился брат и принялся кричать на меня: «Ты со мной лучше не связывайся! Ты что же, думаешь, это я? И какого черта ты роешься в моих вещах?». Он схватил меня и дал мне хорошего пинка под зад.

Тут мы сцепились, и, конечно, скоро я ударился в слезы. Поняв, что всыпать мне как следует ему не удастся, он перескочил через подоконник на улицу и уже оттуда сказал: «Ну ты и тряпка, подумаешь, потерял вонючую карту! Это ж всего лишь карта! Да раздобуду я тебе ее, всего-то делов».

Мой брат – хвастун, каких еще поискать. Даже если он говорил это всерьез, я все равно ему не поверил. Шел 1969 год, самый разгар этой странной революции. Люди перестали развлекаться, улицы были пустынны. Лавки то открывались, то закрывались. Даже если обойти весь город, нигде не найти и следа игральных карт. Представьте себе, как в снегопад зимним днем 1969 года ребенок шел в районе улицы Бушицзе (тогда она называлась Хунцицзе). Пройдет немного и остановится, разглядывает прилавки всех попутных магазинов. Продавец спросит: «Эй, малыш, ты что ищешь?». Ребенок отвечает: «Игральные карты». Продавец нахмурится и раздраженно скажет: «Какие еще карты? Нет никаких карт!».

Я потому так подробно описываю свои поиски, чтобы читатели мне верили: все, что я говорю – чистая правда.

Я и в Шанхай с папой поехал, чтобы купить колоду карт. От нашего города до Шанхая на поезде около двух часов езды. В тот раз я впервые в жизни ехал на поезде, но сейчас не помню, что тогда чувствовал на этот счет. Кроме того, два часа пролетели быстро, я запомнил только, как отец разговаривал с попутчиками о каучуке, стали и еще о чем-то таком. Так они разговаривали до тех пор, пока поезд не остановился. Мы приехали в Шанхай.

Шанхай в 1969 году был сумрачным, вымершим городом. Конечно, я использую литературные приемы, потому что почти не помню обстановку на шанхайских улицах в то время. Помню желтоватого цвета дома с круглыми крышами и башней с часами, и еще лотки со всякой всячиной, выставленные перед близлежащими гостиницами. В тот раз моего отца отправили в Шанхай в командировку. Мы вышли на большую улицу, и все мое внимание было приковано к витринам магазинов. Поверьте, даже в 1969 году магазины Шанхая были больше похожи на магазины, чем лавки в нашем городке. И мыло, и туалетная бумага, и всякие сладости – все было аккуратно разложено на прилавках. Несколько раз я замечал что-то, похожее на колоду карт, но при ближайшем рассмотрении оказывалось, что это какая-нибудь болеутоляющая мазь или пачка сигарет. Неужто и в Шанхае нет карт? Я был крайне разочарован таким поворотом. Я вспомнил девчонок с нашей Сянцуньшу, они частенько обсуждали шанхайские магазины, убеждали, что там есть все, что только хочешь. Оказалось, все это была пустая болтовня.

Как я уже говорил, отец приехал в Шанхай по делам, так что у него не было времени ходить со мной по магазинам в поисках карт. Ему нужно было сделать все дела до конца рабочего дня. Мы подошли к светло-серого цвета бетонному зданию, на котором висело множество транспарантов. Отец отпустил мою руку и подтолкнул к окошку в проходной и сказал сидевшей там женщине средних лет: «Я в ревком по делам, приглядите, пожалуйста, за мальчуганом». Женщина бросила на нас равнодушный взгляд и неодобрительно хмыкнула себе под нос, мол, приехал в командировку с ребенком, надо же, ну и порядки.

Отец не собирался с ней препираться. Захватив черный портфель, он спешно взбежал вверх по лестнице. А меня оставил одного перед этим бетонным зданием. Незнакомая тетка впилась в меня ледяным взглядом. Я разглядел в комнате проходной печку, на которой закипал чайник, выпуская струйки пара, которые потихоньку разливались по комнате. На стене висел портрет Мао Цзэдуна, и еще несколько красных знамен, которые казались как будто влажными и нечеткими. Та женщина держала руки под столом и совершала какие-то механические движения, изредка поднимая голову и поглядывая на меня. Внезапно мне страшно захотелось узнать, что это она там делает, поэтому я оперся на окошко и поглядел под стол. В ее бледной руке я увидел пяльцы, а в другой – иголку с ниткой. Еще я разглядел вышитый красный цветок на белом шелковом платке, точнее, половину цветка.

«Ты что это вытворяешь?» – женщина заметила мой маневр. От страха она едва не выронила под стол все, что держала в руках. Она попыталась схватить меня за руку, но мне удалось увернуться. Я увидел, что ее глаза зловеще блестят, она схватила со стола мелок и швырнула в меня, яростно прошипев: «Ах ты, маленький шпион! А ну, пошел отсюда!».

Я выкатился на улицу с другой стороны. Та женщина меня здорово озадачила. Сначала прячет под столом вышитый цветок, потом еще и почему-то взъелась на меня ни с того, ни с сего. Мистика. Плевать мне, что она там делает под столом, это же всего лишь вышитый цветок. Чего же она тогда его так прячет? Да если б я знал, что там какой-то цветок, то и глядеть бы не стал. Просто она не поняла моих намерений. А на самом деле, больше всего мне хотелось бы увидеть там, под столом, колоду карт, ну или даму червей.

Впервые приехав в Шанхай, я преисполнился чувством утраты. Отец в гневе тащил меня за руку по улице, повторяя: «Карты, карты! Да ты понимаешь, что это – реакционные вещи, никуда не годные вещи?!».

Сейчас я уверен, что тогда мы остановились в гостинице где-то в районе Вайтань или Хуанпуцзян, так как в ту ночь я слышал бой часов на морской таможне, гудки пароходов и грузовых судов. Еще я помню, что в комнате было три кровати, над каждой была натянута сетка от комаров. Кроме нас с отцом, в комнате еще был мужчина, разговаривавший с северным выговором, у него были похожие на свиную щетину бакенбарды и обвислые усы.

Сначала я лег спать один, лампа была включена. За окном бурлящий вечерний Шанхай постепенно погружался во мрак, за окном уже ничего не было видно. Через москитную сетку я мог разглядеть только стену комнаты. Стена была бледно-желтого цвета, на ней висел агитплакат месячника патриотического движения за здоровье. Изображенный на плакате мальчишка с мухобойкой в руке был очень похож на Маотоу, который живет на нашей улице (очень может быть, что он причастен к исчезновению червовой дамы, да, он – мой главный подозреваемый). Некоторое время я размышлял о Маотоу и похищении червовой дамы. И тут вдруг увидел на стене следы крови, совершенно неожиданно разглядел. Они были очень похожи на отпечаток карты на стене. Москитная сетка над моей кроватью находилась на расстоянии ладони от подушки.

Я повернулся в сторону кровати, на которой спал отец, и закричал: «Там, на стене, кровь!».

«Какая кровь?» – отец приподнялся, бросил в мою сторону беглый взгляд. «Это кровь комаров, летом прихлопнули, вот и остались следы».

«Нет, это не комариная кровь!», – я в ужасе посмотрел на стену. «От комаров не бывает столько крови!».

«Да не обращай ты на это внимания. Закрывай глаза и спи спокойно. Я сейчас погашу свет» – сказал отец.

Я увидел, что мужчина с бакенбардами отдернул свою москитную сетку, подошел к моей кровати, откинул сетку и спросил: «Вот та кровь?». Он повернул голову и впился взглядом в стену, а потом повел себя странно и пугающе. Он засунул указательный палец себе в рот и подержал немного, потом потер этим пальцем следы крови на стене, потом снова засунул палец в рот. Сделав так, он слегка нахмурился, а потом сплюнул на пол.

«Это человеческая кровь», – сказал он и пошел обратно к своей кровати. Лег, накрылся сеткой и усмехнулся. «Это человеческая кровь. Я как увидел пятна, так сразу понял».

В тот момент мое сердце едва не выпрыгнуло из груди от ужаса. Не говоря ни слова, я бросился к отцовской кровати и забрался с головой под одеяло.

«Это кровь брызнула из чьей-то макушки. Я сразу понял, как только увидел» – сказал мужчина с бакенбардами. «Нужно шило, чтоб пробить макушку, и тогда кровь брызгает так, что остаются такие следы, вот как на стене. Еще можно ремнем с пряжкой, я сразу понял, как только увидел. Тут определенно кого-то держали под арестом».

«Этого не может быть, тут же гостиница» – сказал отец.

«А что, в гостинице нельзя никого держать под стражей?» – мужчина под сеткой презрительно усмехнулся. – «Вот у нас и в банях держали, так там кровь не только на стенах, на потолке тоже, да, на потолке. Знаешь, как кровь на потолок попадает? Если сам не видел, в жизни не догадаешься».

«Прекратите, я же с ребенком!» – отец оборвал мужчину, – «Я с ребенком, и ему страшно!».

Мужчина замолчал. Мы погасили лампу, и комната внезапно погрузилась во тьму. На стене уже ничего не было видно, кроме тусклых лучей света с улицы. Я услышал, как мужчина в своей постели начал громко храпеть, а вскоре к нему присоединился отец.

Детей и в самом деле легко напугать. Той ночью я постоянно хватался за отцовскую руку, когда представлял себе, что могло происходить в этой комнате; представлял окровавленных людей и людей с шилом и ремнем с пряжкой в руках. Все это время никак не мог уснуть, помню, отчетливо услышал звук башенных часов, отбивавших полночь в Шанхае. Я подумал тогда, что это наверняка бьют часы на многоэтажном здании шанхайской таможни.

На второй день в Шанхае было пасмурно, стального цвета небо словно накрыло крыши высотных домов и столбы. Отец бегал по огромному рынку со мной и списком в руках. Нам нужно было купить шерсть, простыни, мерку для обуви и другие вещи. Купить все это отцу поручили соседи. В этом здании, отчетливо сохранившем колониальную атмосферу, людей было даже больше, чем товаров. В обувном ряду я потерял отца из виду, так как заглянул в канцтовары. Мне показалось, что коробка со скрепками – это игральные карты. Когда я, удрученный, вернулся в обувной ряд, я вдруг обнаружил, что там, на примерочном стульчике, сидит вовсе не мой отец, а какой-то незнакомец в синей драповой суньятсеновке.

От такого поворота я залез на стул и громко заревел. Тут мой отец опрометью бросился ко мне, отбросил в сторону покупки и пару раз хорошенько зарядил мне по заднице, приговаривая: «Говорил тебе не носиться туда-сюда, а ты все равно убежал! Сколько раз тебе повторять, это Шанхай, если потеряешься, где потом тебя искать?». Я сказал, что не бегал туда-сюда, а искал карты. Отец больше не ругал меня, а взял за руку и молча пошел к выходу. «В Шанхае тоже нет карт», – казалось, отец разговаривает сам с собой, – «Может, в маленьких городках и селах еще остались карты на продажу. Погоди, я поеду в Цзянси в командировку, поищу там».

Верно, затем, чтоб меня утешить, отец решил сводить меня на берег Хуанпуцзян посмотреть на корабли. Когда мы дошли до берега, снова начался снегопад, набережная Вайтань была пустынна. Мы шли вдоль железных перил, тогда я впервые увидел, как река впадает в море. Речная вода была серо-желтого цвета, на поверхности растеклись масляные пятна. Я себе это совсем не так представлял. Еще я увидел множество чаек, у них были огромные легкие крылья, а издаваемые ими крики были стократ громче, чем чириканье воробьев, сидящих на деревьях и карнизах на нашей улице. Уж конечно, больше всего меня воодушевили суда, которые стояли на якоре или входили в реку, а еще мачты, и иллюминаторы, и трубы, и якоря, и развевавшиеся на ветру флаги. Мне казалось, что все это ничем не отличается от кораблей, которые я изображал на своих рисунках.

Снег вперемешку с дождем падал на шанхайские улицы, падал и тогда, когда мы с отцом садились в вагон поезда. Моя поездка в Шанхай заканчивалась в спешке, а из-за скверной погоды стемнело раньше обычного. Поэтому впечатление об обратном пути было такое: темно и холодно.

Вагон был практически пустой, между деревянными сидениями тянулся сквозняк. Сначала мы сели в середине вагона, но там было разбито стекло, так что мы с отцом пересели в хвост, рядом с туалетом. Хоть там и немного несло мочой, зато было намного теплее. Помню, когда отец накинул мне на плечи свою драповую суньятсеновку, я спросил его: «А что, в поезде никого нет? Только мы с тобой?». Отец сказал: «Сегодня погода плохая, кроме того, это поезд малой скорости, так что и не может быть много людей».

Когда поезд вот-вот должен был отправиться, в вагон вдруг вошли четверо. Они вошли и впустили с собой морозный воздух, эти четверо мужчин. Трое были молодые и в военных ватниках, а четвертый, мужчина постарше, с марлевой повязкой на лице, был в такой же, как у моего отца, синей драповой суньятсеновке. Как только они вошли, стало ясно, что снегопад усилился: я заметил снег на шапках и плечах вошедших.

Я что хочу сказать, среди четверых вошедших старшим был, конечно, тот, что в марлевой повязке. Но меня удивило то, что те трое все время его подталкивали. Они прошли мимо нас и сели в середине вагона, там, где сначала сели мы с отцом. Казалось, разбитое окно и холодный ветер были им нипочем. Я увидел, как пожилой сел между двумя своими спутниками. Он повернул голову в нашу сторону, но до конца повернуть не смог, будто что-то сдерживало его. Он отвернулся. Через несколько рядов сидений я видел застывшие спины, один из них стянул с головы шапку и отряхнул ее от снега. Больше ничего не происходило. Я не услышал от них ни слова.

«Что это за люди?» – спросил я отца.

«Не знаю» – ответил он. Хотя он безразлично наблюдал за происходящим, он не разрешил мне подойти к тем людям и получше их рассмотреть, сказал: «Сиди рядом со мной, не нужно никуда ходить, и смотреть на них нечего».

1969 год, метель, поезд едет по равнине. За окном все так же сумрачно, по-зимнему свободные от крестьян поля уже покрылись тонким слоем снега. Отец велел мне смотреть на зимний пейзаж, ну, я и смотрел в окно. Но вдруг я услышал какие-то звуки в середине вагона, это встали те четверо, трое в ватниках и старик с повязкой на лице. Они шли по проходу в нашу сторону. Я сразу догадался, что они идут в туалет. Меня испугал человек с повязкой: он шел, как и прежде, в сопровождении тех троих, они подталкивали его вперед. Он впился взглядом в нас с отцом поверх плеч своих спутников, и я отчетливо разглядел слезы в его глазах, да, у того старика глаза были полны слез!

Хотя отец силком развернул меня к окну, я успел заметить, как трое входят в туалет, среди них – старик с повязкой на лице. А четвертый парень остался стоять снаружи. На вид он был ненамного старше моего брата. Он бросил на меня такой холодный взгляд, что я здорово испугался. Я втянул голову и тихонько сказал отцу: «Они зашли в туалет».

Когда они заходили в туалет, их было трое, но тот старик так и не появился – вышедших было двое. Я слышал, как трое в ватных куртках вышли в тамбур и там о чем-то переговаривались. Я не выдержал и потихоньку повернул голову в их сторону. Я увидел, что один из них поднял воротник, чтобы защитить уши от мороза. Потом эти трое открыли дверь в соседний вагон и вскоре исчезли из моего поля зрения.

Я не знал, как там с тем стариком с повязкой, мне очень хотелось пойти в туалет и посмотреть, однако прежде чем я успел пошевелиться, отец велел мне сидеть рядом с ним и никуда не ходить. Вид у отца был очень напряженный, так же как и голос. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем в наш вагон вошел агитотряд литературы и искусства с ударными инструментами и с проводником поезда во главе. Тогда мой отец наконец отпустил мою руку и спросил: «Ты хочешь в туалет? Давай я тебя отведу».

Дверь в туалет была полуоткрыта. Я вздрогнул, когда порыв ветра распахнул дверь настежь. Сразу увидел, что маленькое окно в туалете было широко открыто, в него влетал снег и ветер. В туалете никого не было, и того старика с повязкой тоже.

«Старик пропал!» – громко закричал я. – «Куда он мог деться?».

«Кто пропал?» – спросил отец, не глядя мне в глаза. – «Он перешел в другой вагон».

«Тот старик пропал, он был в туалете!» – продолжал кричать я. – «Как так получилось?».

«Он перешел в другой вагон, тебе говорят. Ты разве не хочешь в туалет?» – спросил отец, разглядывая снежный пейзаж за окном. – «Здесь очень холодно, давай-ка поскорее».

Я собирался было пописать, но тут вдруг на полу, в грязи, разглядел карту. В это трудно поверить, но то была дама червей, я сразу понял, что это она. Та самая, которую я потерял, а вот теперь она нашлась. Тогда я наклонился и подобрал ее, вернее, схватил, отер грязь и снег и принялся размахивать перед лицом отца: «Червовая дама, это же червовая дама!». Я помню, как стремительно изменилось выражение его лица. На нем отразились замешательство и страх, потом ужас, он вырвал карту у меня из рук и одним движением выбросил ее в окно. Он невнятно выкрикнул: «Быстро брось ее, не трогай, кровь, на карте кровь!».

Бьюсь об заклад, на карте не было крови. Но, похоже, мой отец тогда так сказал вовсе не потому, что бредил. В моих воспоминаниях о той поездке в Шанхай в 1969 году есть один таинственный момент. Он относится к тому старику с повязкой на лице, он относится к даме червей. На протяжении всего моего детства мы с отцом не разговаривали о том, что случилось в поезде. Я всегда думал, что тот человек с повязкой – немой. Несколько лет назад мы с отцом разговорились о том о сем, что происходило с нами в стародавние времена. Вот тогда-то он и внес поправку в мои воспоминания: «Ты тогда был еще маленький и не разглядел, тот человек не был немым, он точно не был немым. Ты не обратил внимания на то, как у него двигалась повязка. Его язык. Его язык был… Они его…».

Отец не договорил, не смог договорить. Его глаза вмиг наполнились слезами. Я тоже не хотел продолжать этот разговор, мне не нравится обсуждать то происшествие. Когда я вспоминаю слезы в глазах того человека в поезде, мне становится нестерпимо тяжело.

Хотя дама червей – всего-навсего карта, до сих пор, когда я играю с друзьями, каждый раз, как она попадает мне в руки, мне кажется, что она занимает особое положение. Поэтому неважно, как складывается игра, я все равно держу даму червей при себе. Не знаю, откуда у меня взялась такая привычка, но я всегда выкладываю червовую даму последней.

***
Китайский оригинал текста

Пользуясь случаем, хочу выразить глубокую благодарность М.В.Румянцевой, которая не оставляет попыток помочь своим не всегда прилежным студентам овладеть китайским языком. Она же является инициатором и руководителем данного перевода.

Фото аватара

Автор: Настя Бондаренко

Счастливая выпускница кафедры истории Китая. Живу, бодрствую и работаю в солнечном Нинбо. Пытаюсь убедить себя и окружающих в том, что хорошее качество товаров существует, а китайцы в глубине души знают, что это такое.

30 комментариев

  1. “какой из меня переводчик” – это Вы зря. Таких переводов поискать. Китайского не знаю, не могу судить, насколько точно переведено, но у Вас настоящая художественная литература. Переводите, переводите именно для собственного удовольствия. Осмелюсь посоветовать: больше доверяйте своему речевому чутью (избегайте “крайне разочарован”). А что “выразительные средства простые и даже скупые” – в этом тут вся прелесть.

  2. В переводе есть небольшие погрешности. Например, “丢一张牌算什么?我
    们学校李胖的儿子都丢了,一个人丢了都没人找,谁替你找一张破牌?” Вы перевели как “Потерял? Ну и на что ты рассчитываешь? У нас в школе сын толстяка Ли потерял всю колоду, так ни одной карты не нашли. Тебе, думаешь, вернут?”. Здесь речь идет о том, что сын толстяка Ли потерялся, а не что колода была потеряна.
    Но все же я считаю, что Вы- большая умница, спасибо за перевод! Благодаря Вашей статье я для себя открыла такого замечательного писателя,как 苏童

  3. Спасибо за то, что поделились.
    Рассказ произвёл очень сильное впечатление, несмотря на то, что выразительные средства простые и даже скупые.

  4. Здравствуйте, Настя!
    Мне перевод понравился, спасибо!
    Не знаю, насколько Вам это интересно, но сообщу: сейчас проходит конкурс “Музыка Перевода”, и, что обидно, китайского там очень мало, а то, что есть, в основном, не самого высокого качества. Вот, если Вас это заинтересовало, ссылка: http://konkurs.itrex.ru/

    1. Здравствуйте, Вам спасибо, что прочитали :) Спасибо за информацию. Правда, вряд ли буду участвовать, какой из меня переводчик. Это я так, для собственного удовольствия и для того, чтоб другие прониклись китайской литературой.

  5. Понравилось. Но разъясните непонятливой – эти молодчики убили старика и выбросили в окно?

    1. Хороший вопрос. Вероятно, они его выбросили из окна, может, даже и живым. Но Су Тун сам об этом наверняка не говорит, так что думайте сами, решайте сами :)

  6. Классный рассказ. Спасибо. Настя, может ты можешь еще порекомендовать интересные рассказы китайских авторов (можно без перевода)?

    1. Мне очень понравился роман Лао Шэ “Под пурпурными стягами”. Он не очень большой, но очень занятный и с хорошим юмором написанный. Это автобиографический роман о детстве Лао Шэ, который описывает закат сословия знаменных, а также весь тот бардак, который творился под конец Цинской империи. Переведен на русский и лежит в интернете.
      Если Вас интересуют именно рассказы, то могу посоветовать только то, что читала сама, то бишь сборник рассказов китайских писателей 20-30ых годов, озаглавленный как “Дождь”. http://www.rulit.net/series/rasskazy-kitajskih-pisatelej-20-30-h-godov

  7. Спасибо за перевод!
    Рассказ откровенно чернушный, что порядочно раздражает. Соцреализм по-китайски в те годы в таких историях нуждался, но художественная ценность таких вещей начавшись на Маодуне, на нем же и закончилась (кстати, в китайском тексте есть прямые отсылки на Цзы Е).
    p.s Надеюсь Мо Янь для вас на сиськастых трупах не закончится

    1. Про художественную ценность не берусь рассуждать, потому что на китайском литературу читала совсем мало. На мой вкус рассказ интересный, потому что про культурную революцию рассказывает сам китаец, хоть там содержательной части не так много.

    2. Вообще-то замечание про трупы было адресовано Насте, поскольку мы с ней буквально накануне обсуждали сей вопрос.

      Так получилось, что из тех трех рассказов, что мне довелось перевести (не считая опубликованного Настей рассказа Су Туна и некоторых других, которые мы частично переводили все вместе в ходе работы с Мариной Витальевной), два оказались весьма насыщены нецензурной лексикой и всякими малоаппетитными натуралистическими подробностями, причем оба раза это произошло абсолютно непреднамеренно. То, что говорю о Мо Яне языком Мо Яня, не означает, что для меня весь Мо Янь заключается лишь в этом.

      С уважением, М.

  8. “Последний император” и ” Луна на дне колодца” (это так Жен и наложниц перевели на русский). Еще неизвестный добрый человек перевел “Рис”, лежит на торрентах. Еще видела небольшой рассказ, у кого-то в жж, называется “Бину”. Вроде бы пока все.

    1. Надо бы мне тоже опубликовать Мояневских сиськастых трупов или Мяньмяневских самоубийц-алкоголиков, для создания полноценного впечатления о современной китайской литературе :)

      Чего переведено – надо у Никольской или Воскресенского спросить, торренты не показатель.

      1. сделай же это)

        Что есть бумажного, я гляжу в РГБ. Что лежит в интернете, то Воскресенскому вряд ли ведомо. Или он овладел?) А вообще да, филологам виднее.

          1. ого, спасибо, полезная статья.

    2. Жёны и наложницы впервые были переведены в 1987 году. Зачем понадобилось переводить второй раз – одному богу известно. Людям, видимо, заняться нечем, как переводить по второму кругу.

    3. Насть, здравствуйте! А Маргарита Геннадьевна работает еще? Жена Григория Александровича Ткаченко? Если да, привет ей большой от Гранта, она помнит. Давайте-давайте, пишите, переводите, не забывайте про Пустоту!

      искренне, Габриэль

      1. И Вам здравствуйте) Работает, конечно же, в прошлом году вела у меня. Маргарита Геннадьевна Фролова, верно? Передам, она будет рада.

        1. Да-да, конечно. Она, она. Спасибо и пожелайте ей, пожалуйста, от меня крепкого здоровья. Я был последний частный ученик ГА. Так произошло. Потом она – МГ – меня доучила, и я уехал. В сианьский Институт иностранных языков, потом в Куньмин, юннаньский педагогический. Будете в Сиане, милости просим к нам. Это ГА мне посоветовал – Сиань или Чэнду.

          искренне!

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *