«Русский» Хух-Хото с Ольгой Курто (продолжение №5)

Продолжение №4:

Для того, чтобы лучше понимать отношение представителей русского национального меньшинства к христианству, следует обратить внимание на поведение китайских верующих во время богослужения. Оно за небольшим исключением типично для самых разных городов Китая. Наибольшее стечение народа в храмах наблюдается по воскресным дням и праздникам. Христианам из разных стран свойственно различное поведение в церкви. Традиционно в православных и католических храмах царит тишина и атмосфера благоговейного трепета. Китайский католический храм (говорить о православных храмах Китая считаю неправильным, поскольку их крайне мало и ситуация с каждым из них уникальна, а, значит, ни о каких обобщениях речи быть не может) – весьма шумное место. Прихожане чувствуют себя в нём довольно свободно и раскрепощённо. Не считается предосудительным громко смеяться, болтать на праздные темы, бурно выражать эмоции, увидев знакомого, шутить, громко кашлять и сморкаться, сильно толкать локтями других верующих, пробираясь к полке за Библией, а затем возвращая её на место, бегать по храму, громко хлопать сиденьями, вставая, хитрить, пробираясь впереди остальных за благословением священника. Китайцы-христиане с удовольствием поют хором псалмы, стараясь при этом петь громче остальных и активно жестикулируя. Всё, виденное мной, позволяет мне сделать вывод о том, что посещение храма для китайцев, по крайней мере на данном этапе их духовного становления, – это альтернатива занятиям тайцзицюань, танцам и пинпонгу в городском парке по утрам. В их действиях мало духовной компоненты и понимания происходящего, но много чувства коллективизма, сопричастности чему-то необычному и развлекательному.

В этой связи сложное положение православия в Китае и свойственная православию «загадочная» сосредоточенность, сдержанность, молчаливость, благоговение явно не способствуют росту интереса китайцев к данной ветви христианства. Китайскому сознанию необходимы краски, динамичность, веселье, чувство коллективизма, а также доступная китайскому пониманию теория христианства. Возможна ли такая адаптация – вопрос, который могут решить исключительно теологи. Однако, могу не без оснований предположить, что именно такая форма «религии» необходима Ли Хунцю.

Раз в год, иногда чаще, всё семейство бывает в Трёхречье, где навещает могилы усопших родственников. По словам Ли Хунцю на могилах тех, в чьих жилах текла русская кровь, стоят кресты с надписями на русском и китайском языках. Русское звучание этих надписей Ли Хунцю знает. Также помнит несколько фраз по-русски. В доме также хранится русские молитвослов, читать который никто из членов семьи не умеет. Но Ли Хунцю на ломаном русском языке может сказать: «Господи, помилуй мя грешного».

Также хозяйка дома утверждает, что в молодости она была весьма красивой, поскольку цвет её кожи был существенно белее её подруг. Правдивость последнего замечания, впрочем, вызывает сомнения, поскольку в настоящее время назвать цвет кожи Ли Хунцю светлым затруднительно.

О России Ли Хунцю знает немного. В целом, можно сказать, что её знания не превышают объём знаний простого китайца. Она знает Путина, Медведева, Сталина, Ленина. Знает, что первым в космос полетел Гагарин. О текущем положении дел в России знает лишь то, что всё лето 2010 года в стране полыхают пожары, и стоит удушающая жара. Наслышана об улучшении двухсторонних отношений между Россией и Китаем. Говорит, что хотела бы побывать на Олимпиаде в Сочи. Иными словами, назвать её знания о стране глубокими или особенными нельзя.

Сын Ли Хунцю Ван Цзюнь, как уже говорилось, работает водителем такси. Работает круглый год и без отпусков. Раз в месяц он должен выплатить хозяину автопарка полторы тысячи юаней. Все остальные заработанные деньги он забирает себе. По его словам работа водителем – одна из самых хорошо оплачиваемых в городе. Если средняя зарплата жителя столицы Внутренней Монголии составляет 800-1500 юаней (110-210 долларов США), то он может заработать до шести тысяч юаней или даже чуть больше. Впрочем, такой заработок бывает далеко не всегда. Ведь плата за посадку в такси Хух-Хото составляет шесть юаней, а плата за проезд из центра города до самых дальних его окраин в среднем составляет не более тридцати-сорока юаней. Большим везением считается возможность покатать по городу иностранца. А сорвать особенно большой куш можно, уговорив случайного туриста из США, России или Франции поехать на экскурсию в степь или в пустыню. За одну поездку в степь можно заработать четыреста-пятьсот юаней. Особенно нахальные водители просят за поездку восемьсот юаней. Стоимость поездки в пустыню составляет восемьсот юаней и выше. Ван Цзюнь говорит, что нередко в такие поездки отправляются русские студенты, проходящие обучение в Хух-Хото, поскольку для них такое путешествие весьма необычно.

Поездка может длиться от одного до трёх дней, в зависимости от финансового состояния туриста. Выезжать лучше часов в шесть-семь утра, чтобы прибыть на место до жары. Различают две поездки – в степь и в пустыню. На вопрос о том, что смотреть в пустыне Ван Цзюнь отвечает: «Да что там смотреть? Песок!» Говорит, что на самом деле это всё не интересно: кругом либо трава, либо песок. К тому же из-за сильной засухи степь постепенно тоже превращается в пустыню. После расспросов удаётся выяснить, что все без исключения туристы, включая туристов из России, оказываются совершенно не готовы к тем тратам, которые предстоят на месте. Домысливая картину, можно сказать следующее: по привычке русские берут с собой в поездку деньги на еду, сувениры и при необходимости определённую сумму за гостиницу. Система же путешествий в Китай разительно отличается от привычной русской. В России мы платим за всё сразу, либо получаем исчерпывающую информацию о возможных предстоящих тратах. В Китае вам никто об этом ничего не говорит. Именно поэтому русские туристы-дикари неизменно сталкиваются с одним и тем же набором сложностей, которые вызывают недоумение у организаторов туристического маршрута и таксистов, подобных Ван Цзюню.

Наиболее въедливые русские студенты, туристы-экстремалы, туристы-первопроходцы отправляются туристическим маршрутом в степь и пустыню по нескольким причинам. Маршрут пролегает в сторону плато Ордос. Ордос – одно из наиболее известных пустынных плато Центрального Китая, окаймляемое Хуанхэ и переходящее на юге в Лёссовое плато. По одной из версий здесь находилась прародина тюркоязычных народов, а в начале I тысячелетия регион заселяли хунну, воевавшие с Китаем. Любители природы ищут здесь интересные виды пустынной и полупустынной растительности, редкие виды птиц. Раньше эти места были ареалом обитания дикого верблюда, лошади Пржевальского, снежного барса.

Многих китаистов привлекает и возможность увидеть нашумевший искусственный город Ордос (鄂尔多斯), заложенный 26 февраля 2001 года. В Китае его нередко называют «городом-призраком» из-за крайне малочисленного населения. Город, рассчитанный на относительно небольшое население, построен по принципу «под ключ». Здесь просчитано всё – бизнес-центр, транспортное сообщение, структура жилых комплексов, досуговые центры. Однако цены на жильё столь велики, что в настоящее время позволить купить себе жильё в этом городе может только весьма ограниченное число людей. Общая площадь города составляет 87 000 кв. км, общее население – 1,59 млн человек, из них подавляющее большинство – ханьцы, а численность монголов – 175 000 человек.

Правительство города активно внедряет в сознание общественности мысль о богатом историко-культурном прошлом региона, ссылаясь на цитаты из традиционных китайских источников. По мнению китайских исследователей около 35 тысяч лет назад на Ордосе появились первые человеческие поселения (хэтаосский/ордосский человек). А 3500 лет назад, в период существования эпохи Шан на этой территории появились «китайские кочевые» народы (中华游牧民族), которые превратили регион в важный культурный центр – центр культуры «чжукайгоу» (朱开沟文化). В период с 2800 по 2300 гг. до н.э. в Ордосе развивалось искусство обработки меди, в результате здесь возникла «ордосская медная культура» (鄂尔多斯青铜文化). XII-XIII века региона связаны с именем Чингисхана (ок. 1155-1227) [1]. Местонахождение могилы правителя монголов до сих пор неизвестно, но китайское руководство, рекламируя туристические достопримечательности Ордоса, утверждает, что Чингисхан похоронен именно тут. Любопытную мысль высказал Ван Цзюнь относительно того, как можно точно знать, где похоронен предводитель монголов. Ван Цзюнь сказал: «Ты говоришь, что Чингисхан жил в юрте, а её сохранить было невозможно? Я думаю, что это Мао Цзэдун решил, что Чингисхан похоронен здесь и постановил построить здесь мемориальный комплекс. Вот все сюда теперь и ездят».

В настоящее время на территории города находится мавзолей Чингисхана, и сюда каждую весну в день памяти великого монгольского полководца съезжаются монголы с разных уголков мира. Эти торжества широко освещаются в китайской прессе, что стимулирует приток туристов.

В 1649 году в результате объединения 6 хошунов был основан Икэчжаоский аймак, который в 2001 году Госсоветом КНР был переименован в город окружного значения Ордос.

В пределах города и вокруг него расположены месторождения свыше 50 видов полезных ископаемых. Но славится он, прежде всего, добычей угля, объём которого в регионе составляет 1/6 часть от общего объёма угля в стране. Здесь сосредоточены производство электроэнергии и строительных материалов, текстильная промышленность, предприятия нефтехимического производства и пр. В результате ВВП района составляет 160,3 млрд юаней, а его прирост составляет 22,9% [2]. Небывалое богатство региона приводит к заоблачным ценам на элитное жильё в городе и, как следствие, крайнюю незаселённость огромных жилых площадей «города-призрака».

Также многие наши соотечественники, связанные с Китаем, наслышаны о программе «Ордос 100» (ORDOS 100), целью которой является привлечение внимания мировой общественности к региону, как к новому культурному центру Китая [3]. Об этом проекте заговорили осенью 2007 года, когда в городе состоялось открытие Музея изящных искусств. Открывала музей выставка лучших работ китайских художников за последние пятьдесят лет. На церемонию съехались коллекционеры и арт-критики со всего мира. За почти три прошедших года в рамках программы было проведено восемь крупных мероприятий, что довольно много, учитывая юность проекта, малозаселённость района и небывалую амбициозность организаторов. Привлекательность и в некотором роде уникальность проекта заключается в том, что ставка руководителей делается на элитарность, новаторство, смелость технических и дизайнерских решений, высокий класс исполнения, эксклюзивность, модерн.

В Ордосе китайские креативщики пытаются реализовать самые неожиданные идеи. Так в 2010 году должен быть завершён проект, курируемый швейцарским архитектором Жаком Херцогом (Herzog & de Meuron Architekten) и Ай Вэйвэй. Согласно замыслу 100 молодых архитекторов из 27 стран мира должны построить сто вилл, каждая площадью в 1000 м2, выдержанные в фирменном стиле мастера – минимализме и с использованием новейших материалов.

В районе Каокаошин был построен концертный зал, представляющий собой сочетание пяти цилиндров разной высоты и диаметра. Все вместе они повторяют порядок шагов исполнительницы традиционного китайского «танца длинных рукавов», а изгибы – изгибы её одежды. Удивительная форма сочетается с удобством современной архитектуры: концертный зал рассчитан на 1200 мест, театральный – на 335, зал типа black box – на 100.

Также в архитектурных кругах некоторое время назад обсуждалась дизайнерская мысль авторов протестантской церкви, построенной на холме Ордоса. Ансамбль получил название «Голубь мира», поскольку сверху план церкви напоминает силуэт птицы в полёте. Церковь гармонично вписывается в окружающий горный пейзаж и архитектуру строящегося города. Она сочетает интересы заказчика, эстетическую ценность и общественную пользу.

Ван Цзюнь неоднократно возил русских туристов в Ордос. По его словам, основной интерес россиян вызывала стоимость жилья в городе и возможность фотографироваться на фоне мавзолея Чингисхана.

В ходе экспедиционного исследования (ПМА, Монголия, 2010) мною не были обнаружены места компактного проживания представителей русского национального меньшинства в столице АР Внутренняя Монголия. Информация, предоставленная в администрации города, позволяет утверждать следующее. Основную часть временной русскоязычной общины Хух-Хото образуют студенты и работающие в вузах города преподаватели из России. Тем не менее, мне удалось найти и опросить пять семей, относящих себя к русскому национальному меньшинству, что позволяет говорить о присутствии в центральной части АР Внутренняя Монголия малочисленного коренного русскоязычного населения.

Все опрошенные мной представители русского национального меньшинства г. Хух-Хото внешне утратили антропологические характеристики, позволяющие отнести их к европеоидной расе. Принадлежность к национальной группе выражается в самоидентификации, исторической памяти, общности места рождения, частично – в религиозных обрядах, ряде сохраняемых традиций и предметах быта. Все опрошенные являются выходцами с северо-восточной части АР Внутренняя Монголия – с бывшей Маньчжурии. Только две из пяти семей поддерживают связи друг с другом, остальные сохраняют свою национальную принадлежность, так сказать, «для внутрисемейного пользования».

Первая из опрошенных семей состоит из пяти человек. Муж Ли Сяоцзюнь, жена Мария, их дочь с мужем и ребёнком. Дочери тридцать пять лет, родителям свыше шестидесяти. Молодые годы родителей пришлись на период культурной революции. Бабушки по материнской линии как мужа, так и жены были русскими, жившими в приграничных российских деревнях и вышедшими замуж за китайских крестьян. Внешне не имея сходства с русскими, Ли Сяоцзюнь и Мария в годы культурной революции поженились и уехали в Хух-Хото. Как оказалось, это спасло их от многих тягот жизни полукровок. Во-первых, они не испытали гонений, как «советские шпионы». Во-вторых, им не пришлось отказываться от своего «русского происхождения», поскольку это в городе никого не интересовало. Родители Ли Сяоцзюня и Марии рано умерли, а потому возвращаться в Трёхречье необходимости не было.

Из дома пара увезла лишь несколько вещей, которые в настоящее время и составляют основную часть их «русской биографии». Это сильно потемневшая икона Николая Чудотворца, льняная скатерть, расшитая русским красным узором, и серебряная вилка с вензелем «Н.О.П.».

В Хух-Хото Ли Сяоцзюнь сначала долго работал на заводе, а затем получил возможность поступить в один из технических институтов. У Марии профессиональная деятельность сложилась несколько необычно. Получив в наследство от родителей православную веру, она, не найдя в столице православного храма, но нуждаясь в духовном окормлении, приняла католичество, не увидев различий с верой своих предков. Христианство в Китае не раз переживало эпоху гонений. Так было и в императорском Китае, это же повторилось и после провозглашения КНР. Гонения закончились только к 1980-м годам. Мария закончила педагогический институт и всю жизнь проработала преподавателем. Вместе с тем, она никогда не покидала католической общины, накрепко связав свою деятельность с церковью. Сейчас она активный участник всех работ, проводимых католической церковью Хух-Хото. Именно в церкви ей дали имя Мария, которое она считает своим «главным именем». «Это имя Матери Господа!» – именно так мотивирует она отказ в быту от своего китайского имени. Мария досконально знает историю христианства в столице Внутренней Монголии. Эти сведения она часто рассказывает своим ученикам на внеклассных занятиях. Она одна из тех, кто работал над архивами, посвящёнными теме христианства в Хух-Хото. В дальнейшем эти сведения легли в основу ряда книг, рассказывающих об истории города.

Дочь, зять и внук Марии и Ли Сяоцзюня христиане – католики. Каждое воскресенье они всей семьёй ходят в храм. Дочь немного знает русский язык – учила в институте. Русскому языку она учит и своего восьмилетнего сына, хотя тот плохо говорит по-русски. Её муж ханец.

Вместе с тем, все трое – Ли Сяоцзюнь, Мария и их дочь – считают себя представителями русского национального меньшинства. На вопрос о том, что же их характеризует как русских, они отвечают: «Русскими были наши предки. Мы отмечаем Пасху как русские и по русскому календарю».

Любопытно, что свою принадлежность к католической церкви они не рассматривают как отход от своих «русских корней». Вероятно, сказывается полученное высшее образование, и, как в случае с Марией, и длительный опыт общения с западной религиозной культурой. Мария проповедует идею о родственности всех ветвей христианства и отрицает расхождения. Чем объяснить такую терпимость? Может быть, глубоким пониманием основ христианства. А, может быть, наоборот, поверхностным знанием, столь свойственным китайцам в сфере религии.

Мария постоянно аппелирует к истории христианства во Внутренней Монголии. И ей она действительно хорошо известна. Считаю необходимым воспроизвести приводимую Марией информацию, как возможный ключ к пониманию уникальности данной конкретной семьи как слияния целого ряда культурных традиций.

Итак, в начале 1830-х годов французские католические миссионеры прибыли в центральные и западные районы Внутренней Монголии для проповеди христианства. Здесь они создали «монгольский просветительский район» (蒙古教区 мэнгу цзяоцюй). В 1865 году ими была основана «Община Святого сердца Богоматери» (圣母圣心会шэнму шэнсиньхуй) для координации деятельности района. Деятельность католиков была весьма успешной: в районе Тумочуань (土默川) ими было построено свыше 30 храмов и более 5000 человек были обращены в христианство. Главной сложностью миссионерской деятельности католиков являлось непонимание простыми китайцами основ западной культуры. Это порождало разночтения в толковании Священного Писания и рост числа «псевдохристианских образований». В целом же, работа проповедников была весьма успешной.

Так продолжалось вплоть до 1900 года, когда в ходе восстания ихэтуаней были сильно повреждены либо уничтожены храмы не только в районе Тумочуань, но и храмы, располагавшиеся за северными воротами старого Хух-Хото. Кроме того, было убито свыше 20 западных миссионеров, что нанесло непоправимый ущерб всей католической общине.

В 1901 году цинское правительство подписало с западными странами договор, согласно которому в Китае разрешалась проповедь христианства, что дало новый толчок распространению и развитию данной западной религии в стране. Миссионеры пересмотрели принципы своей деятельности и учли совершённые ошибки. Они не хотели, чтобы их работа впредь воспринималась как иностранная, а потому ими стали осуществляться усилия по укреплению связей с местным правительством. Религиозная деятельность района Тумочуань стала отправляться с новой силой и с гораздо большей скоростью. Число верующих существенно возросло.

К 1922 году во Внутренней Монголии было восстановлено и построено много храмов, активно читались проповеди, однако всё ещё не было специализированного учреждения по подготовке священников и миссионеров. «Община Святого сердца Богоматери» обратилась к китайскому руководству с просьбой урегулировать данный вопрос. В результате, в 1922 году на территории нынешней провинции Шаньси в городе Датун (大同) был основан Католический философско-теологический институт (天主教神哲学院), а уже спустя два года он начал приём учащихся. К 1930 году из-за того, что институт не мог вместить всех желающих, он разделился на две части – Датунский теологический институт (大同神学院) и Суйюаньский философский институт (绥远哲学院). В 1935 году на площади в 55 му[1] улицы Шуймо (水磨街) за северными воротами старого Датуна началось строительство новых учебных зданий института, и уже в 1936 году они начали принимать учеников. Однако после того, как в 1946 году в ходе освободительной войны самолёт Гоминьдана разбомбил Датун, Датунский теологический институт был вынужден переехать в Суйюань, где, объединившись с философским институтом, они образовали Суйюаньский католический философско-теологический институт (绥远天主教神哲学院).

Китайцы отмечают тот факт, что, проникнув в Китай, католические миссионеры попытались завоевать сердца людей благотворительностью, что действительно имело результат. Местные жители испытывали тёплые чувства к проповедникам. После восстания ихэтуаней католики осознали, что особое значение имеет искоренение ненависти, испытываемой китайцами ко всему инородному, в частности к религии.

После того, как главный католический храм Тумочуань был переведён в Суйюань, «Общество Святого сердца Богоматери» построило больницу и привезло в Суйюань не только западных специалистов, но и западные лекарственные препараты. Общество оказало большую помощь в деле профилактики и лечения болезней, в деле лечения и спасения раненых в ходе военных действий. Сейчас эта больница (公教医院) – это Народная больница г. Хух-Хото (呼和浩特市人民医院).

Помимо этого, «Общество» открыло в Тумочуань несколько десятков домов престарелых и детских образовательных учреждений. В итоге, число стариков, инвалидов и детей, охваченных их вниманием, достигло количества свыше тысячи человек. Также ими были открыты школы начального и среднего образования. Дети из бедных семей имели возможность получать религиозное образование и изучать основы западной культуры. Не менее важным фактором в формировании благоприятного образа католичества в умах местного населения был тот факт, что в годы неурожая и стихийных бедствий католические общины всех районов Китая раздавали продукты питания и одежду своим подопечным, а также многим нуждающимся. Всё это оставляло глубокое впечатление в душах местного населения. Таким образом, накануне провозглашения КНР в Хух-Хото было уже 19 храмов, 43 священника, 25 монахинь и свыше 3700 верующих.

После 1949 года католичество в Китае попало под строгий контроль. Любая Иностранная религия воспринималась как попытка экспансии со стороны Запада. Именно поэтому все западные миссионеры были вынуждены вернуться к себе на Родину. Католичество г. Хух-Хото в соответствии с курсом на «независимость» и право на «свободу религиозной деятельности» встало на путь «самообеспечения» и «самоуправления». Огромнейший урон религиозной деятельности и жизни простых верующих нанесло десятилетие «культурной революции». И только после разгрома «банды четырёх» жизнь католической общины Хух-Хото стала возрождаться. В 1985 году вновь открылся Католический философско-теологический институт Внутренней Монголии, сразу приняв на учёбу свыше 200 человек. Сейчас католичество в Хух-Хото может, наконец, нормально развиваться.

Китайцы разграничивают в своём сознании католичество и христианство. Они слабо представляют себе тот факт, что христианство соединяет в себе католичество, православие и протестантизм. В этой связи они полагают, что «христианство» проникло в Китай значительно позже – в 1884 году, вместе с английскими проповедниками, которые также весьма скоро основали в Хух-Хото ряд храмов.

Весьма активную проповедь вело английское христианское общество «Сичахуэй» («西差会»). В 1924 году его силами был построен храм.

Удивительно, но для обозначения понятия «христианский храм» в китайском языке используются совершенно разные термины. В случае с католичеством и православием речь идёт о «教堂», что при дословном переводе означает «зал, где наставляют/обучают». Для обозначения протестантского храма используется термин «礼拜堂», что дословно можно перевести «зал для богослужений», то есть фактически китайский аналог русского «дом молитвы».

Помимо храма протестанты строили амбулатории, присматривали за больными и обучали маленьких девочек-послушниц. В 1926 году в «новом городе» Хух-Хото ими были построены ещё два храма – на Западной и Южной улицах. Всё это способствовало росту числа верующих, численность которых весьма скоро превысила 1000 человек. Длительный период времени протестантство не испытывало больших проблем в общении с китайским руководством. Во-первых, оно не требовало строительства большого числа храмов, как это было в случае с католичеством. Во-вторых, проповедники делали упор на духовный аспект молитвы, не утяжеляя свою проповедь большим числом непонятных терминов и понятий. Они учили надежде на лучшее, вере в любовь и нестяжательству.

Протестантство также пережило в Китае немало потрясений, однако к 1949 году в Хух-Хото был уже 21 протестантский храм, свыше сорока миссионеров и более 2600 верующих. Возрождение протестантской религиозной деятельности также как и в случае с католичеством началось уже после разгрома «банды четырёх».

Согласно статистическим данным за 2005 год в настоящее время в Хух-Хото действует 17 католических храмов, а число верующих составляет 18700 человек, большинство из которых ханьцы. Примечательно, что веруют в основном всей семьёй и передают свою религию из поколение в поколение[2].

Рассказывая об этом, Мария постоянно делает акцент на бескорыстности поступков христианских миссионеров, на благородстве их сердец, подчёркивает то, что внимание проповедников направлено, прежде всего, на тех, кто слаб и лишён многого – заботы, внимания, человеческого тепла, финансовых возможностей.

Как уже упоминалось, одой из знаковых традиций этой семьи является празднование Пасхи. Этот день, отмечаемый по православному календарю, является семейным праздником. На Пасху стол украшают льняной русской скатертью, красят яйца и пекут кулич. Мария говорит, что запах кулича у неё ассоциируется с детством, когда на праздник кулич пекла её бабушка.

В молодости Мария неплохо говорила по-русски, однако со временем из-за отсутствия практики почти всё забыла. Однако она хочет, чтобы русский выучил её внук.

Ли Сяоцзюнь знает наизусть гимн Советского Союза. По его словам он выучил его в молодости и с тех пор не забывал. Познания в русском языке на этом у него заканчиваются.

Русскими можно назвать пищевые привычки семьи. В отличие от традиций китайской кухни в данной семье делают выбор в пользу мясных и молочных продуктов. В этом смысле Внутренняя Монголия больше всего подходит для консервации кулинарных традиций представителей русского национального меньшинства. Поскольку здесь имеются все возможности для сохранения «вкусовой памяти» русских. Мясо, молоко (и, как следствие, такие крайне редко встречающиеся в Китае продукты как – творог, сыр, сметана, кисломолочные продукты, масло, чай с молоком), картофель позволяют приготовить основные блюда русской кухни. В семье Ли Сяоцзюня и Марии готовят тушёный картофель с мясом, пирожки, пельмени, вареники, солянку. По возможности покупают харбинскую колбасу и хлеб. На столе постоянно присутствуют кисломолочные продукты.

Семья Ли Сяоцзюня и Марии многие годы общается с ещё одной семьёй, ныне состоящей лишь из одного человека – торговца цикадами по фамилии Пань. Десять лет назад Пань овдовел. С семьёй Марии Пань познакомился случайно, во время одной из благотворительных акций, проводимых католической церковью. С тех пор на протяжении многих лет они общаются друг с другом. Пань простой крестьянин, всю жизнь проработавший в поле. Его родословная также уходит корнями в российско-китайское приграничье. Его бабушку взял в жёны простой китайский парень из крестьянской семьи. Жизнь этой семьи складывалась непросто. В результате Пань унаследовал от родителей земледельческие традиции, а, постарев и ослабев, стал ловить цикад и продавать их на площадях Хух-Хото. Из травы Пань плетёт крохотные клеточки, ажурные и очень изящные, в каждую из которых он сажает по цикаде. На длинном шесте, с которым он ходит по городу, одновременно висит около трёхсот клеточек. Все вместе цикады издают оглушительный треск. Стоимость одной клеточки – 10-15 юаней. Покупают цикад в основном детям. Большого ухода, по словам Паня, цикадам не требуется: немного воды и любые фрукты или овощи.

Пань помнит, что его русское имя Александр, или Саша. Он вполне сносно может выразить свои мысли по-русски. Говорит, что русских много в университетах Хух-Хото, куда они приезжают на обучение. По словам Паня многие из русских с радостью помогают ему, угощают конфетами и чёрным хлебом, который привозят из России. Поскольку детей у Паня нет, русская линия на нём прервётся. Себя он считает ханьцем русского происхождения. Является православным. Хотя по его словам последний раз в церкви был в детстве, в Трёхречье.

Представителем третьей группы опрошенных является семья Ван Цзюня. Это молодой человек тридцати лет, работающий водителем такси. Его мать Ли Хунцю на четверть русская. По словам Вана русской была его прабабушка. Себя он считает «простым китайцем». С русскими себя никак не связывает, полагая, что за давностью лет связь с Россией была полностью утрачена. Однако его мать, имеющая помимо китайской ещё и русскую фамилию Прохорова, соблюдает некоторые переданные ей русские традиции. В частности, такие как празднование Рождества и Пасхи. Смысл этих праздников она не понимает, однако из года в год в эти дни накрывает праздничный стол. Из русских блюд в этой семье готовятся квашенная капуста и солёные огурцы, в которые, однако, добавляются китайские специи. Также здесь привыкли видеть на столе картофель пюре и жареный картофель. Стол в дни праздника украшает расшитая скатерть. По словам матери Вана в детстве стол всегда украшали расшитой скатертью. Поэтому годы спустя, уже став взрослой женщиной и хозяйкой, она расшила скатерть и неизменно накрывает её на стол в дни торжества.

Упоминаемая скатерть – это белое квадратное полотнище из хлопка, расшитое фениксами и драконами, по-китайски яркое и броское. Вышивка – давнее увлечение хозяйки дома. По её словам, любовь к рукоделию ей привила бабушка. Ли Хунцю говорит, что раньше, когда семья жила в Трёхречье, в их старом дома хранился ткацкий станок, на котором её бабушка ткала много полотна, из которого в дальнейшем шила одежду детям. Главным украшением одежды была вышивка. Ли Хунцю с детства приучали к ручному труду, в частности рукоделию. Она помнит некоторые узоры, которые более всего нравились ей в детстве. На стене её квартиры висит вышитая картина, сюжет которой придумала сама Ли Хунцю, в ней отчётливо проглядываются русские мотивы. Но, в целом, аляповатость и яркость китайских красок перебивает то русское, что можно проследить в узоре. В свободное время Ли Хунцю вышивает крестом небольшие картины. У входа в дом висит вышитая картинка с весьма распространённым в Китае сюжетом. На белой канве изображено средней величины дерево – зелёный массив листьев и простой коричневый ствол. К дереву прикреплены сделанные из золотой ленты бантики. По китайским поверьям, такое изображение привлекает в дом богатство. Кроме этой картины в доме висят вышивки с традиционными китайскими сюжетами. На одной изображён свадебный иероглиф, который Ли Хунцю вышила своему сыну ко дню свадьбы. На другой – ветвь цветущей сливы, на третьей – пейзаж в стиле «шаньшуй» («горы-вода»), на четвёртой – голова лошади. Много мелких вышивок с детскими сюжетами. Следует отметить, что наличие картин разительно отличает квартиру Ли Хунцю от других домов. Дом этой семьи выглядит более уютно и по-домашнему. Так же важной особенностью этого дома можно считать присутствие шторок на окнах. Это следует особенно подчеркнуть, так как в целом китайские дома по всей стране выглядят крайне неприглядно, напоминая постройки, готовящиеся под снос. Повсеместно окна квартир зияют чёрными дырами. В этой связи тюль и портьера на окнах квартиры Ли Хунцю выделяются на общем фоне.

Ли Хунцю православная, хотя последний раз была в церкви лет двадцать назад, когда ездила в Харбин. В этой приверженности вере предков следует отметить две особенности. Во-первых, традиционное почитание переданного старшими членами семьи. Во-вторых, свойственное многим китайцам отсутствие потребности в какой бы то ни было религии. Именно этим можно объяснить тот факт, что, не имея возможности посещать церковные богослужения и вообще храм, Ли Хунцю не искала других возможностей для духовной практики. Её веру вполне можно назвать номинальной. Другими словами, на вопрос о религии она ответит – «православная», но реально за этим понятием ничего не стоит. Её принадлежность православной церкви не выражена ни в интересе к теории христианства, ни в поведении, ни в религиозной практике. Более того, Ли Хунцю совершенно не понимает различий между православием, католичеством и протестантством. Для неё это всё совершенно разные религии, никак между собой не связанные. На словах она ратует за то, чтобы в Хух-Хото был открыт православный храм, утверждает, что посещала бы его регулярно. И, можно не сомневаться, что это действительно было бы так. Однако в этих стремлениях мало религиозного начала. Ли Хунцю, как и практически все представители её поколения, не имеет духовной связи с православием и Россией. Возможность ходить в храм необходима ей как форма досуга. Она испытывает определённую зависть к тем своим знакомым, которые ходят по воскресным дням в католический храм, поскольку там они имеют возможность общаться с другими, такими же как они, «не похожими на обычных» китайцами, петь (псалмы), радостно обсуждать что-то (основы христианского мировоззрения). Для Ли Хунцю вера – это форма досуга.

Такое отношение к религии, не только к православию, но и вообще к христианству, свойственно подавляющему большинству из встречавшихся мне китайских верующих. Христианское мировоззрение с трудом постигается китайцами. Даже та «адаптация веры» к китайским реалиям, которую осуществляют католические и протестантские священники, не позволяет добиться желаемых результатов.

Католические храмы в Китае нередко представляют собой большие многофункциональные религиозные комплексы, в которых под одной крышей находятся самые разные помещения. Опишу один из таких весьма распространённых типов «храмов». В многоэтажном здании церкви на первом этаже расположен зал для встреч, кухня, приёмная, раздевалка. На втором этаже – целый ряд офисных помещений. В больших комнатах-залах стоят длинные лакированные столы из дорого дерева, кожаные диваны и кресла, офисные стулья на колёсиках, компьютеры и оргтехника. В конце комнаты по центру стены висит портрет Папы Римского Бенедикта XVI. Здесь же находятся комнаты-аудитории, в которых проводятся службы для представителей других национальностей, например корейцев. Такие комнаты напоминают классы, в которых есть доска, а по углам разложены Библии на национальных языках. Службы в «корейских классах» по времени часто не совпадают со службами в «китайской» церкви. На этом же этаже находятся несколько огромных и по-китайски неопрятных общественных туалетов.

На третьем этаже расположено помещение храма. Это большой просторный зал, украшенный несколькими картинами на библейские сюжеты. Картины выполнены в духе современных веяний художественной моды. Над алтарём висит простой двухчастный крест. За алтарём – современный витраж. Роль алтаря выполняет небольшой стол, накрытый парчёвой тканью. Всё выдержано в современном стиле минимализм. В конце зала чёрные полки с Библиями и молитвословами. Ими можно пользоваться во время богослужения. В центральной части зала характерные лавочки для верующих. Помимо помещения для богослужений на этом же этаже находятся ещё несколько офисных помещений и туалеты.

Протестантские храмы в Китае часто весьма маленькие по размеру. Отчасти это объясняется тем, что раньше их строили в основном для духовного окормления протестантов из западных стран, а их всё-таки было не очень много. Из встречавшихся мне протестанстких храмов ни в одном из них мне не приходилось видеть офисных помещений, подобных католическим. Во время богослужений и проповедей китайские верующие стоят в буквальном смысле слова по всему храму. Для удобства внутри храма и снаружи вывешены динамики и экраны, благодаря которым прихожане слышат и видят ход богослужения. Среди проповедников много женщин.

Для того, чтобы лучше понимать отношение представителей русского национального меньшинства к христианству, следует обратить внимание на поведение китайских верующих во время богослужения. Оно за небольшим исключением типично для самых разных городов Китая. Наибольшее стечение народа в храмах наблюдается по воскресным дням и праздникам. Христианам из разных стран свойственно различное поведение в церкви. Традиционно в православных и католических храмах царит тишина и атмосфера благоговейного трепета. Китайский католический храм (говорить о православных храмах Китая считаю неправильным, поскольку их крайне мало и ситуация с каждым из них уникальна, а, значит, ни о каких обобщениях речи быть не может) – весьма шумное место. Прихожане чувствуют себя в нём довольно свободно и раскрепощённо. Не считается предосудительным громко смеяться, болтать на праздные темы, бурно выражать эмоции, увидев знакомого, шутить, громко кашлять и сморкаться, сильно толкать локтями других верующих, пробираясь к полке за Библией, а затем возвращая её на место, бегать по храму, громко хлопать сиденьями, вставая, хитрить, пробираясь впереди остальных за благословением священника. Китайцы-христиане с удовольствием поют хором псалмы, стараясь при этом петь громче остальных и активно жестикулируя. Всё, виденное мной, позволяет мне сделать вывод о том, что посещение храма для китайцев, по крайней мере на данном этапе их духовного становления, – это альтернатива занятиям тайцзицюань, танцам и пинпонгу в городском парке по утрам. В их действиях мало духовной компоненты и понимания происходящего, но много чувства коллективизма, сопричастности чему-то необычному и развлекательному.

В этой связи сложное положение православия в Китае и свойственная православию «загадочная» сосредоточенность, сдержанность, молчаливость, благоговение явно не способствуют росту интереса китайцев к данной ветви христианства. Китайскому сознанию необходимы краски, динамичность, веселье, чувство коллективизма, а также доступная китайскому пониманию теория христианства. Возможна ли такая адаптация – вопрос, который могут решить исключительно теологи. Однако, могу не без оснований предположить, что именно такая форма «религии» необходима Ли Хунцю.

Раз в год, иногда чаще, всё семейство бывает в Трёхречье, где навещает могилы усопших родственников. По словам Ли Хунцю на могилах тех, в чьих жилах текла русская кровь, стоят кресты с надписями на русском и китайском языках. Русское звучание этих надписей Ли Хунцю знает. Также помнит несколько фраз по-русски. В доме также хранится русские молитвослов, читать который никто из членов семьи не умеет. Но Ли Хунцю на ломаном русском языке может сказать: «Господи, помилуй мя грешного».

Также хозяйка дома утверждает, что в молодости она была весьма красивой, поскольку цвет её кожи был существенно белее её подруг. Правдивость последнего замечания, впрочем, вызывает сомнения, поскольку в настоящее время назвать цвет кожи Ли Хунцю светлым затруднительно.

О России Ли Хунцю знает немного. В целом, можно сказать, что её знания не превышают объём знаний простого китайца. Она знает Путина, Медведева, Сталина, Ленина. Знает, что первым в космос полетел Гагарин. О текущем положении дел в России знает лишь то, что всё лето 2010 года в стране полыхают пожары, и стоит удушающая жара. Наслышана об улучшении двухсторонних отношений между Россией и Китаем. Говорит, что хотела бы побывать на Олимпиаде в Сочи. Иными словами, назвать её знания о стране глубокими или особенными нельзя.

Сын Ли Хунцю Ван Цзюнь, как уже говорилось, работает водителем такси. Работает круглый год и без отпусков. Раз в месяц он должен выплатить хозяину автопарка полторы тысячи юаней. Все остальные заработанные деньги он забирает себе. По его словам работа водителем – одна из самых хорошо оплачиваемых в городе. Если средняя зарплата жителя столицы Внутренней Монголии составляет 800-1500 юаней (110-210 долларов США), то он может заработать до шести тысяч юаней или даже чуть больше. Впрочем, такой заработок бывает далеко не всегда. Ведь плата за посадку в такси Хух-Хото составляет шесть юаней, а плата за проезд из центра города до самых дальних его окраин в среднем составляет не более тридцати-сорока юаней. Большим везением считается возможность покатать по городу иностранца. А сорвать особенно большой куш можно, уговорив случайного туриста из США, России или Франции поехать на экскурсию в степь или в пустыню. За одну поездку в степь можно заработать четыреста-пятьсот юаней. Особенно нахальные водители просят за поездку восемьсот юаней. Стоимость поездки в пустыню составляет восемьсот юаней и выше. Ван Цзюнь говорит, что нередко в такие поездки отправляются русские студенты, проходящие обучение в Хух-Хото, поскольку для них такое путешествие весьма необычно.

Поездка может длиться от одного до трёх дней, в зависимости от финансового состояния туриста. Выезжать лучше часов в шесть-семь утра, чтобы прибыть на место до жары. Различают две поездки – в степь и в пустыню. На вопрос о том, что смотреть в пустыне Ван Цзюнь отвечает: «Да что там смотреть? Песок!» Говорит, что на самом деле это всё не интересно: кругом либо трава, либо песок. К тому же из-за сильной засухи степь постепенно тоже превращается в пустыню. После расспросов удаётся выяснить, что все без исключения туристы, включая туристов из России, оказываются совершенно не готовы к тем тратам, которые предстоят на месте. Домысливая картину, можно сказать следующее: по привычке русские берут с собой в поездку деньги на еду, сувениры и при необходимости определённую сумму за гостиницу. Система же путешествий в Китай разительно отличается от привычной русской. В России мы платим за всё сразу, либо получаем исчерпывающую информацию о возможных предстоящих тратах. В Китае вам никто об этом ничего не говорит. Именно поэтому русские туристы-дикари неизменно сталкиваются с одним и тем же набором сложностей, которые вызывают недоумение у организаторов туристического маршрута и таксистов, подобных Ван Цзюню.

Наиболее въедливые русские студенты, туристы-экстремалы, туристы-первопроходцы отправляются туристическим маршрутом в степь и пустыню по нескольким причинам. Маршрут пролегает в сторону плато Ордос. Ордос – одно из наиболее известных пустынных плато Центрального Китая, окаймляемое Хуанхэ и переходящее на юге в Лёссовое плато. По одной из версий здесь находилась прародина тюркоязычных народов, а в начале I тысячелетия регион заселяли хунну, воевавшие с Китаем. Любители природы ищут здесь интересные виды пустынной и полупустынной растительности, редкие виды птиц. Раньше эти места были ареалом обитания дикого верблюда, лошади Пржевальского, снежного барса.

Многих китаистов привлекает и возможность увидеть нашумевший искусственный город Ордос (鄂尔多斯), заложенный 26 февраля 2001 года. В Китае его нередко называют «городом-призраком» из-за крайне малочисленного населения. Город, рассчитанный на относительно небольшое население, построен по принципу «под ключ». Здесь просчитано всё – бизнес-центр, транспортное сообщение, структура жилых комплексов, досуговые центры. Однако цены на жильё столь велики, что в настоящее время позволить купить себе жильё в этом городе может только весьма ограниченное число людей. Общая площадь города составляет 87 000 кв. км, общее население – 1,59 млн человек, из них подавляющее большинство – ханьцы, а численность монголов – 175 000 человек.

Правительство города активно внедряет в сознание общественности мысль о богатом историко-культурном прошлом региона, ссылаясь на цитаты из традиционных китайских источников. По мнению китайских исследователей около 35 тысяч лет назад на Ордосе появились первые человеческие поселения (хэтаосский/ордосский человек). А 3500 лет назад, в период существования эпохи Шан на этой территории появились «китайские кочевые» народы (中华游牧民族), которые превратили регион в важный культурный центр – центр культуры «чжукайгоу» (朱开沟文化). В период с 2800 по 2300 гг. до н.э. в Ордосе развивалось искусство обработки меди, в результате здесь возникла «ордосская медная культура» (鄂尔多斯青铜文化). XII-XIII века региона связаны с именем Чингисхана (ок. 1155-1227)[3]. Местонахождение могилы правителя монголов до сих пор неизвестно, но китайское руководство, рекламируя туристические достопримечательности Ордоса, утверждает, что Чингисхан похоронен именно тут. Любопытную мысль высказал Ван Цзюнь относительно того, как можно точно знать, где похоронен предводитель монголов. Ван Цзюнь сказал: «Ты говоришь, что Чингисхан жил в юрте, а её сохранить было невозможно? Я думаю, что это Мао Цзэдун решил, что Чингисхан похоронен здесь и постановил построить здесь мемориальный комплекс. Вот все сюда теперь и ездят».

В настоящее время на территории города находится мавзолей Чингисхана, и сюда каждую весну в день памяти великого монгольского полководца съезжаются монголы с разных уголков мира. Эти торжества широко освещаются в китайской прессе, что стимулирует приток туристов.

В 1649 году в результате объединения 6 хошунов был основан Икэчжаоский аймак, который в 2001 году Госсоветом КНР был переименован в город окружного значения Ордос.

В пределах города и вокруг него расположены месторождения свыше 50 видов полезных ископаемых. Но славится он, прежде всего, добычей угля, объём которого в регионе составляет 1/6 часть от общего объёма угля в стране. Здесь сосредоточены производство электроэнергии и строительных материалов, текстильная промышленность, предприятия нефтехимического производства и пр. В результате ВВП района составляет 160,3 млрд юаней, а его прирост составляет 22,9%[4]. Небывалое богатство региона приводит к заоблачным ценам на элитное жильё в городе и, как следствие, крайнюю незаселённость огромных жилых площадей «города-призрака».

Также многие наши соотечественники, связанные с Китаем, наслышаны о программе «Ордос 100» (ORDOS 100), целью которой является привлечение внимания мировой общественности к региону, как к новому культурному центру Китая[5]. Об этом проекте заговорили осенью 2007 года, когда в городе состоялось открытие Музея изящных искусств. Открывала музей выставка лучших работ китайских художников за последние пятьдесят лет. На церемонию съехались коллекционеры и арт-критики со всего мира. За почти три прошедших года в рамках программы было проведено восемь крупных мероприятий, что довольно много, учитывая юность проекта, малозаселённость района и небывалую амбициозность организаторов. Привлекательность и в некотором роде уникальность проекта заключается в том, что ставка руководителей делается на элитарность, новаторство, смелость технических и дизайнерских решений, высокий класс исполнения, эксклюзивность, модерн.

В Ордосе китайские креативщики пытаются реализовать самые неожиданные идеи. Так в 2010 году должен быть завершён проект, курируемый швейцарским архитектором Жаком Херцогом (Herzog & de Meuron Architekten) и его китайским коллегой Ай Вэйвэй. Согласно замыслу 100 молодых архитекторов из 27 стран мира должны построить сто вилл, каждая площадью в 1000 м2, выдержанные в фирменном стиле мастера – минимализме и с использованием новейших материалов.

В районе Каокаошин был построен концертный зал, представляющий собой сочетание пяти цилиндров разной высоты и диаметра. Все вместе они повторяют порядок шагов исполнительницы традиционного китайского «танца длинных рукавов», а изгибы – изгибы её одежды. Удивительная форма сочетается с удобством современной архитектуры: концертный зал рассчитан на 1200 мест, театральный – на 335, зал типа black box – на 100.

Также в архитектурных кругах некоторое время назад обсуждалась дизайнерская мысль авторов протестантской церкви, построенной на холме Ордоса. Ансамбль получил название «Голубь мира», поскольку сверху план церкви напоминает силуэт птицы в полёте. Церковь гармонично вписывается в окружающий горный пейзаж и архитектуру строящегося города. Она сочетает интересы заказчика, эстетическую ценность и общественную пользу.

Ван Цзюнь неоднократно возил русских туристов в Ордос. По его словам, основной интерес россиян вызывала стоимость жилья в городе и возможность фотографироваться на фоне мавзолея Чингисхана.

Возвращаясь к специфике туристических маршрутов, которыми путешествуют русские туристы, опишу стандартную программу путешествия, вне зависимости от того, совершается ли оно с группой или на арендованном автомобиле. В скобках я буду помечать те услуги, которые предоставляются за дополнительную плату и, соответственно, вызывают непонимание между русскими и китайцами. Выезжая из города часов в шесть-семь утра, туристы любуются видами полей, степи и гор. Конечный пункт путешествия – туристический комплекс в степи. Если путешествовать на такси, необходимо покупать входной билет; если с группой, то входной билет уже входит в стоимость. Комплекс – это специально построенные монгольские юрты, стоящие на возвышенности, над рекой. Перед въездом на территорию комплекса гостей встречают водкой, сделанной с использованием кобыльего молока (马奶酒). После встречи на лошадях туристы отправляются в степь на прогулку (дополнительно – 200 юаней с человека за три посещённых объекта; 300 юаней – за четыре). Те, кто не пожелал ехать, остаются в юрте и ждут остальных. По возвращении конной группы – обед, состоящий из монгольских блюд. Приехавшие самостоятельно платят полностью за всё. Приехавшие в группе бесплатно могут съесть несколько лёгких блюд-закусок. Главное и почти единственное «серьёзное» блюдо обеда – жареная баранина (дополнительно; баранья нога – 480 юаней; целый баран – 1880 юаней). После обеда представление: конные состязания, упражнения на лошадях, песни и танцы монголов. После программы запланировано посещение монгольской семьи, осмотр территории комплекса, знакомство с особенностями монгольских верований, дегустация продукции национального монгольского производства, кустарные национальные промыслы. Вечером посетителей ждут посиделки у костра с рассказами монгольских преданий и национальные песни и пляски. Затем, или несколько раньше, приехавшие на такси уезжают обратно в город. А желающие остаются на территории комплекса и размещаются в специально построенных юртах. В зависимости от стоимости юрты могут быть на несколько человек и без удобств, а также на двух-трёх человек и с туалетом.

Прежде, чем перейти к описанию программы следующего дня, следует сказать несколько слов о самом туристическом комплексе. Это довольно большая территория в степи, организованная по принципу стойбища. По центру возвышается большая монгольская юрта. Подразумевается, что в прежние времена в подобных юртах проходили встречи представителей различных родов для решения общественно важных вопросов. В настоящее время в главной юрте комплекса размещаются музей кочевой жизни и небольшое кафе. Дорогу к юрте обрамляют различные ритуальные предметы. В частности длинные деревянные шесты с прикреплёнными к ним колёсами, украшенными разноцветными лентами, черепа копытных животных. Неподалёку от главной юрты находится дом шамана, рядом с ним площадка для общего схода. Отдельной улицей (и это сразу же бросается в глаза) выстроены в ряд юрты для туристов. Привлекает внимание их неправильная с точки зрения монгольских традиций организация – нет чёткой ориентации по сторонам света, так как дверь монгольской юрты всегда была обращена к югу, что позволяло кочевникам определять время суток. Луч солнца, попадая в юрту через верхнее отверстие, скользил по обрешётке и за день проходил по всему периметру внутренней стенки юрты. В зависимости от места его нахождения в юрте весь световой день от восхода до заката солнца делился на двадцать девять временных периодов, соответствующих вертикальным жердям каркаса юрты.

Северная часть юрты считается самой почётной. Гость не может самовольно сесть на северной стороне. Восточная половина (расположена справа) традиционно женская, в ней хранится хозяйская утварь. Западная половина – мужская, поэтому весь скотоводческий и охотничий инвентарь складывали здесь.

Также довольно большая территория отведена для проведения конных соревнований и выступлений.

На второй день сразу после завтрака туристы уезжают на Хуанхэ, после осмотра которой курс лежит в сторону пустыни. Добравшись до месте, туристам предлагается целый комплекс развлечений. Организаторами предусмотрено следующее: поездка на верблюдах (дополнительно; получасовая прогулка – сорок юаней, часовая – семьдесят юаней); поездка на мотоцикле (дополнительно; пятьдесят юаней с человека); поездка с группой в несколько человек на машине до одного из туристических объектов (дополнительно; тридцать юаней с человека); самостоятельная поездка на трёхместной машине (дополнительно; двести юаней за аренду машины); катание на песке (дополнительно; пятнадцать юаней с человека); прогулка по песку (за дополнительную плату можно приобрести специальные носки для прогулки).

Второй популярной поездкой с Хух-Хото является поездка в город Ордос с попутным посещением пустыни и характерными развлечениями за дополнительную плату, а также посещение мавзолея Чингисхана.

Примечания

  1. http://www.ordos.gov.cn/ – Официальный сайт правительства г. Ордоса.[]
  2. http://www.ordos.gov.cn/ – Официальный сайт правительства г. Ордоса.[]
  3. http://www.ordosproject.com/ – Официальный сайт проекта «Ордос 100»[]
Фото аватара

Автор: Ольга Курто

Колумнист Магазеты и сайта "Русского клуба в Шанхае", синолог, переводчик, журналист. С золотой медалью окончила одну из московских школ, после чего решила связать свою жизнь с Китаем. Это решение вызревало давно, ещё со времён прохождения курса китайского языка и просмотра «проконфуцианских» фильмов с Чжеки Чаном. Выбирая между китайским языком и боевыми искусствами, было решено остановится на первом, ибо спокойней и прибыльней. Монотонная пропись иероглифов в стенах Восточного Университета при Институте Востоковедения РАН окончилась лишь с получением красного диплома. Годы студенческого однообразия скрасили стажировка в Шанхайском университете иностранных языков и активное освоение китайских просторов. В настоящее время пытается исследовать проблемы взаимоотношений русских и китайцев, а также освещать различные, не до конца понятые стороны двухсторонних контактов.

11 комментариев

  1. Живу в Хух-хото, из разговора с местной жительницей, узнала, что рядом с г.Манчжурия, есть деревни, где живут потомки казаков, бежавших через Аргунь в Китай, говорят на русском, знают русские песни, она недавно гостила у них, подробностей пока не знаю, но можно поговорить.

  2. Здорово, что ведутся такие поиски, которые потом трансформируются в диссертации. Научная новизна всегда приятнее компиляции, которая сейчас на каждом шагу у многих “кандидатов”.

  3. Очень интересная статья. Собираем пожитки – и летим заселять Китай!:)

  4. Спасибо за интересный пост, сам заинтересован этой темой, по мере возможности читаю материалы в сети. Вас интересуют русские китайцы с историей в несколько поколений или приехавшие в советскую эпоху так же? Историей Елизаветы Павловны Кишкиной 丽莎интересовались? В нашем отечественном интернете о ней очень мало что известно.

  5. Безумно интересный пост. А с какой целью и в рамках чего делается это исследование?

    1. Копаю материал для диссертации… Вот в экспедиции сейчас… Мотаюсь по китайским городам и весям. Из Монголии тока-тока прилетела в Тяньцзинь, тут пошукаю…. Ежели что найду – отчитаюсь.

  6. интересная работа! оставляет смешанные чувства… думается недолго осталось до того момента, когда мы ассимилируем весь Китай. а, если серьезно, в царское время так и было: если православный, значит русский!

  7. Вообще, как было отмечено тут, интересный факт, что под “христианством” (基督教 реже 耶穌教) в кит. языке понимаются протестантские направления за которыми закрепился именно этот термин (дословно: “учение Христа” или “учение Иисуса”). В то время как проникшее на Дальний Восток куда много раньше католичество именовало себя: 天主教 (т.е. “учение небесного владыки” или “учение небесного Господа”). Интересно что сам термин 天主 в значений “небесный владыка”, исходно дохристианский по происхождению, католики лишь умело им воспользовались вложив в него свой смысл: “Господь, Небесный создатель”. Православие, же вообще носит название 東正教 (дословно “восточное правильное учение”) Наверное дело в этом чисто терминологическом различии в кит. языке, что различные ветви христианства воспринимаются как разные учения в Китае.

    1. Да это действительно так, православие и католичество на практике – два разных учения, очень далеко отошедших от первоначального учения Иисуса. Так что китайцы по-своему правы

      1. отлично!)

        – В чём разница между автомобилем “Лада” и Свидетелями Иеговы?
        – В “Ладе” хоть можно дверь закрыть.

        гг

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *